Книга Время прощать - Дженнифер Чиаверини

– Ничего, закончу, когда высохнет.

Осталось доделать последнее деревце. После этого можно было пришивать аппликацию в центр одеяла, которое сделали подруги. Агнесс старалась отгонять от себя тяжелые мысли и все-таки не могла не подумать: «Увидит ли Сильвия наш подарок, когда мы повесим его в вестибюле, на виду у новых гостей поместья?» Гости…

– О боже! – воскликнула Агнесс. – Сегодня же воскресенье!

Подруги переглянулись с выражением усталости и смятения на лицах. Значит, тоже забыли.

– Мы всех обзвоним и скажем, что на этой неделе курсы отменяются, – сказала Гвен.

– Так не пойдет, – возразила Джуди. – Уже девять утра. Люди едут издалека, и многие, наверное, уже в пути.

– А те, кто собирался лететь, купили билеты, – добавила Бонни.

– Может, вы возместите гостям расходы? – спросил Эндрю. – Если все объяснить, они поймут.

– Нет. – Сара выпрямилась и оглядела своих друзей. – Так нельзя. Мы примем группу, как было запланировано.

Тишина.

– Пожалуй, ты права, – сказала Диана. – Если бы Сильвия была с нами, она бы не захотела отменять курсы.

– Сильвия и так с нами! – взвилась Сара.

Диана пристыженно отвела глаза. Саммер встала.

– Верно! Сильвия не должна думать, что, раз она не следит за нами каждую минуту, тут все развалится. Я возвращаюсь в Элм-Крик и начинаю готовиться к приему гостей.

– Я тоже поеду, – подхватила Гвен.

Решили так: Агнесс, Эндрю, Сара и Мэтт дежурят в больнице, остальные отправляются в Элм-Крик и ждут приезда отдыхающих.

– Как только врачи что-нибудь скажут, сразу звоните, – попросила Джуди.

– Обязательно, – пообещала Агнесс.

Когда женщины ушли, в приемной стало странно тихо. Мэтт сходил в кафетерий, принес кофе и теплых кексов. Чашку Агнесс взяла с благодарностью, но есть не могла: желудок крутило. Горячее питье немного успокоило ее нервы, и руки перестали дрожать.

Агнесс не сомневалась: Сара права. Сильвия не хотела бы, чтобы «Лоскутная мастерская» распалась. Позволить ее мечте умереть означало бы совершить по отношению к ней предательство. Хозяйка Элм-Крика должна знать, что та веселая жизнь, которую она сумела снова вдохнуть в свой дом, будет продолжаться.

Закат семьи Бергстромов, запустение в их фамильном гнезде – все это Сильвия вменяла себе в вину. Как будто именно ее отъезд стал единственным ударом, который всех погубил. Но Агнесс понимала: конец, увы, наступил не в одночасье. Жизнь в Элм-Крике угасала медленно, и смотреть на это было пыткой. Тем не менее она все видела. Когда Сильвия уехала и поселилась сначала в Мэриленде у родственников мужа, потом в Питтсбурге одна, Агнесс осталась, чтобы стать свидетельницей упадка.

Ее золовки часто ссорились. Последняя ссора была особенно серьезной, но об этом ей стало известно много позднее. Тогда же отъезд младшей из сестер Бергстром явился для нее полной неожиданностью. Ни она, ни Клаудия не могли даже предположить, как нескоро Сильвия вернется.

Это произошло вскоре после встречи с Эндрю. Он решил не продолжать учебу (почему – не объяснил) и теперь направлялся в Детройт, на новую работу. В Элм-Крике только переночевал. Агнесс видела, как после ужина он вошел в библиотеку, где работала Сильвия. Они долго разговаривали наедине. Потом дверь распахнулась, и Сильвия выскочила в коридор. Она была в ярости, плакала в три ручья. Эндрю остановился на пороге комнаты. Его лицо тоже было влажным от слез.

– Что случилось? – спросила у него Агнесс, и, как только эти слова сорвались у нее с губ, она почувствовала вспышку панического страха: ей не хотелось знать, что случилось, она и так испытала слишком много боли.

Эндрю взял ее за руку.

– Агнесс, тебе не все известно о смерти Ричарда и Джеймса. – Он помолчал. – Я должен сказать тебе правду.

– Нет, – она высвободила руку, – не говори.

– Но, Агнесс…

– Я не хочу знать! – закричала она.

Эндрю обнял ее и постарался успокоить:

– Ладно. Ш-ш-ш… Все в порядке.

Он не понял, а она не захотела объяснять. Разве теперь имело значение, как умер Ричард? Он больше не вернется к ней – этого бремени для женщины вполне достаточно. Ни к чему было усугублять свое горе картинами последних секунд жизни мужа: взрыв, кровь, оторванные руки и ноги, предсмертный вопль, рвущийся из горла… Даже без рассказов очевидца она все представляла себе слишком явственно.

Больше Эндрю не возвращался к этому и на следующий же день уехал. Насколько Агнесс было известно, с Клаудией он не говорил и не пытался поговорить так, как с Сильвией и с ней. Вспомнила она об этом только через много лет после свадьбы старшей золовки, а до тех пор считала себя виновницей разлада между сестрами.

Узнав о смерти мужа и брата, Сильвия замкнулась, с головой ушла в свое горе. Поначалу, правда, она помогала Клаудии с подготовкой к свадьбе, но после приезда Эндрю и к этому как будто потеряла интерес. К Гарольду и вовсе стала относиться враждебно. Она часто подолгу смотрела на него, о чем-то думая. Агнесс могла поклясться, что в такие моменты в ее глазах читалась ненависть, однако причина этой ненависти была непонятна.

Через какое-то время Клаудия тоже почувствовала неладное. «Завидует, – сказала она Агнесс, когда они вместе шили свадебное платье. – Не может смириться с тем, что мой мужчина вернулся, а ее – нет». Агнесс почувствовала удар в сердце: ее мужчина тоже погиб. Она смогла лишь кивнуть, с трудом сдержав слезы. Клаудия, конечно, сказала так не потому, что хотела причинить невестке боль, а потому, что по-прежнему воспринимала Ричарда как своего младшего брата – не как чьего-то покойного мужа.

Сильвию Агнесс завистливой не считала. Она была завистлива сама и втайне злилась на Клаудию, которой выпало счастье любить, рожать детей от того, кого любит, и состариться с ним рядом. У Агнесс уже не могло быть такой жизни.

Когда золовка предложила ей сыграть на свадьбе роль подружки невесты, она согласилась, удивленно подумав: «Почему Клаудия не попросила Сильвию?» Изначально Клаудия, конечно, просила именно Сильвию. Узнав, что планы старшей сестры поменялись, младшая ужасно оскорбилась. Завязался скандал. Агнесс, решив, будто ссора разгорелась из-за нее, в слезах выбежала из комнаты. Издалека она слышала крики, но разобрать слов не могла. Да и не хотела.

И все же она поняла: в этом споре было сказано нечто, заставившее Сильвию в тот же день покинуть поместье на долгие годы.

– Вернется! – повторяла Клаудия в течение первых нескольких недель. – Куда ей идти? Ее дом здесь!

Агнесс, впрочем, сомневалась, поскольку знала: некоторые слова могут помешать человеку вернуться домой.

День свадьбы Клаудии Агнесс провела в глубокой печали: во-первых, она переживала из-за отсутствия Сильвии, во-вторых, чувствовала, что Элм-Крик не готов стать ареной торжества после того, сколько смертей здесь недавно оплакали.