Книга Леший - Николай Старинщиков

– На быстром катере…

– До связи…

«До связи!..» Убедился, что я на катере, и успокоился. Они все там теперь успокоились: мент на крючке, один-одинешенек и положиться ему не на кого. Откуда такая уверенность? Боже! Они отозвали Иванова, поручив ему какую-нибудь мелочевку в другой местности. Причем сделали это таким образом, что тот не смог со мной связаться. Помимо этого, среди них есть еще кто-то, кому известно, что я действительно один. Этим «кто-то» мог быть напарник – тот самый, о котором я лил слезы, – мужик с ручкой ножа в груди. Но это бред сивой кобылы. Мужик не дышал…

«Ты один. А напарник твой – пидорюга», – шептал до сих пор голос Чачина.

«Он погиб…» – не верилось мне.

«Ошибаешься…» – говорил Чачин.

Потом он потерял сознание, и я его больше об этом не расспрашивал.

Оставалась еще одна персона. Напарница. Артистка оригинального жанра. Вот, откуда у них уверенность. Они покончат со мной раз и навсегда. Без шума и пыли. Каким образом? Вызовут на палубу? В любом случае со мной сначала еще раз свяжутся. Я должен был ей сразу сказать: «Иди ты в жопу, коза тощая!» – и до свидания. Вместо этого я назвал ей свой адрес. Болтун – находка для шпиона… Скоро они подойдут…

Со стороны города показалось ярко освещенное судно и стало быстро приближаться. Это оказался быстроходный «Метеор». Он миновал протоку, скрылся внизу, и все опять стихло. Вскоре, однако, вновь послышался отдаленный гул. В верховьях показалось еще одно судно. Оно медленно приближалось. В оптический прицел виднелась надпись. Буксирный теплоход «Коршун». Он шел с явным опережением графика, хотя разговор по радио состоялся только что. Было сказано, что судно только что вышло из ворот – и на тебе! Выходило, что капитан связался со мной уже около мыса. Что ж, прекрасно! Это подтверждало слова Чачина: «Капитан по-прежнему за них. Не надейся на него, Никита…»

Сбавив обороты, «Коршун» сунул нос в ручей примерно на полкорпуса и остановился, словно раздумывая, стоит ли дальше туда заходить. На рубке вдруг вспыхнул ослепительно белый свет и принялся шарить большим пучком по прибрежным кустам, косогору и противоположному берегу. Мне удалось скрыться за простенок, прежде чем быстрый, как молния, свет чиркнул по колокольне. Прожектор оказался настолько мощным, что охватывал всю лощину.

«Коршун» по-прежнему не торопился, расположившись у грозного объявления «о праве собственности», и снисходительно, словно сытый кот у мышиной норы, размеренно урчал двигателем. На палубе было пусто. Виднелась также пустая каюта, закрытая с обеих сторон. Лишь временами кто-то невидимый, стоя за прожектором, слегка поправлял его. Рация на буксире молчала. С низовьев возвратилось проворное судно, «Метеор», и остановилось рядом с «Коршуном». Двое человек прыгнули на его борт с буксира и быстро опустились в трюм. Им было о чем беседовать. Им осталось совсем немного – получить меня. Они уверены: я один и ни на что не способен. Так себе – мент! Собиратель разной пакости на добрых людей.

На всякий случай у автомата был выставлен прицел. Они не дождутся от меня долгих очередей, предохранитель стоит на «одиночных». У меня нет базы снабжения. Возможно, в настоящий момент ребята определяют мое местонахождение с помощью прибора. Они уверены: никто не поднимет на них даже палец. Они в собственной стране. Кроме того, они на собственной территории, которая мечена всеми возможными способами. Сейчас они радуются, определяя по карте-километровке, что объект их внимания торчит в лесу за луговиной. Причем где-то чуть ли не рядом с губернаторским забором. Каков наглец! Торговаться, вероятно, надумал, вот и приперся к воротам. Ненормальный! В его положении надо выйти с поднятыми руками, прося пощады.

Я молчал. Молчали и они, хотя, уверен, у них давно чесался язык. Они так и не увидели здесь моего «быстрого катера», и это их сильно смутило. Они не знают, где противник. В этом деле выиграет тот, у кого психика окажется в норме. Пусть молчат. Никто их сюда не приглашал. Сами приехали. Пока они на воде, мне ничто не угрожает. Внизу они – как окуни на сковородке.

Второй час ночи, а совещание у «главного механика» по-прежнему продолжалось. Прослушивание на таком расстоянии ничего не давало. Голоса заглушались шумом дизеля.

«Коршуну», наконец, надоело стоять в бездействии. Он вздрогнул и, сбросив чалку «Метеору», торопливо, словно злясь, пошел в ручей, тычась мордой в глинистый берег. Следом вошел «Метеор». С бортов опустили трап, и пятеро человек, вооруженных автоматами, перебрались на берег. Я начинал терять терпение.

– Костя, – позвал я капитана «Коршуна».

– Слушаю, – отозвался тот.

– Ты один?

– Как договорились, – соврал он. – Со мной лишь экипаж. А ты?

– И я один. Кроме тебя, у меня никого. Я подвернул ногу и лежу на бетонных ступеньках у какого-то забора. Передо мной железные ворота. За ними кто-то разговаривает, но мне не открывают. Помоги мне, Костя. Правительство тебя не забудет…

– Конец связи, – пробормотал капитан, вместо ожидаемого мной ответа. Он выскочил из рубки и, нагнувшись через борт, передал сообщение. Пятеро борзых, периодически светя фонарями, устремились в лощину и вскоре скрылись в зарослях. Лишь изредка блистал свет в проемах между деревьями. С высоты виднелся губернаторский особняк, длинный забор, видеокамера, закрепленная стальным хомутом на столбе, а также часть лестничного марша у задних ворот. Расстояние вполне достаточное для ведения прицельного огня из винтовки.

На ступенях промелькнули один за другим все пятеро и столпились в нетерпении у входа, тяжело дыша после быстрого подъема. Камера повернулась в их сторону. Самих ворот не видно – они расположены торцом в мою сторону. Двери открылись, и в этот момент раздался оглушительный взрыв. Пятеро с автоматами сброшены со счетов.

В особняке во всех окнах вспыхнул яркий свет: видно, как в помещении мечутся сразу несколько человек. У каждого в руках автомат. Они бы рады стрелять, да не знают, в кого.

Вытянувшись на звонарном помосте и положив винтовку на подоконник, я прицелился. Охрана ослеплена электрическим светом и никого не видит, кроме себя. Молодцы, охранники. С реки меня тоже никто не заметит. Там тоже ослеплены собственным светом. Дойдет и до них очередь.

На груди молодого охранника загорелась едва видимая точка, и сразу же брызнуло в электрическом свете стекло. Второй попытался вести огонь, прячась за подоконник, но только облегчил мне задачу, высадив сразу все стекла в доме. Приклад в очередной раз толкнул меня в плечо, и второй охранник с разбитым черепом упал навзничь. Третий метался где-то в прихожей, а когда вбежал и увидел лежащих товарищей, пытался бежать назад. Это привело к моей ошибке – пуля попала охраннику в печень. Он будет долго мучиться, но все равно умрет, как умер вечером Чачин.

Больше никто не выбегал на линию огня. Лишь однажды мелькнуло перекошенное от страха лицо старухи. Она меня не интересовала. Я не охотился на женщин.

Внизу, на «Метеоре», еще не знали всей трагедии происшедшего. Был всего лишь взрыв и автоматная очередь. Там ждали доклада команды, посланной к особняку.