Книга Драгоценный камень - Норма Бейшир

Но Слоун так и не привыкла, так и не пришла в себя. И теперь Джордан боялся потерять ее.

Надин Хиллер безразличным взглядом скользила по игровому полю. Было время, она еще помнила Ланса, когда наблюдать за его тренировками ей доставляло удовольствие. Надин вспоминала при этом, какой он в постели.

Теперь она испытывала только грусть.

Их совместная с Гейвином жизнь напоминала сейчас «холодную войну», и Надин уже сомневалась, что хочет ее продолжения.

Две самые дорогие лошади Хиллера погибли, когда грузовик перевернулся на оживленной техасской магистрали. Они находились в прицепе. Водитель грузовика тоже погиб. Но Хиллера огорчило только то, что не сразу выплатят страховку.

У грузовика оказались неисправными тормозные колодки, но это ничуть не встревожило Хиллера.

На этот матч первого круга полуфиналов Хиллер вывел свой основной состав – и по части игроков, и по части пони. Они состязались с командой Франции, выступавшей не слишком энергично, и в первой половине игры вели со счетом 8:4. Такое убедительное преимущество, видимо, расслабило их, и к концу четвертого периода они уже проигрывали.

Эрик Ланжоне пропустил два штрафных удара, но команде все же удалось сравнять счет, и было назначено дополнительное время. Джордан играл чересчур агрессивно, и от этого Слоун нервничала еще больше.

– Что он пытается доказать? – восклицала она.

– Что не потерпит выходок Жюльена, – отозвалась Дасти.

Слоун посмотрела на нее:

– Кого?

– Жюльена Ришо, третьего номера у французов, – объяснила Дасти. – Я слышала, он иногда бывает большим мерзавцем.

Слоун горестно рассмеялась:

– Просто очаровательно!..

А Ришо уже, видимо, довел Джордана до крайности. Тот терпел сколько мог, а затем замахнулся на него своей клюшкой. Жест явно не спортивный. Разозленный Ришо направил на него своего пони, но не рассчитал, так что обе лошади упали. Слоун вскрикнула и вместе с Дасти вскочила со скамейки. Дальше она уже ничего не помнила, потому что потеряла сознание.

Обоих игроков привезли в городской госпиталь. Пока их осматривали в приемном покое, Слоун в отчаянии мерила шагами небольшую комнату для посетителей. В отчаяние ее привело то, что она не знала, серьезно ли пострадал Джордан, и ничего не могла сделать. Слоун злилась на него и на себя. На него потому, что, сознавая опасность, он все равно продолжал играть, а на себя потому, что оказалась не способна убедить его бросить это занятие, и еще потому, что, любя Джордана больше жизни, все же не могла принять его таким, какой он есть.

Айан принес ей чашку кофе, которую она с благодарностью приняла, хотя вообще-то пить не хотелось. Подойдя к окну, Слоун надолго застыла, а затем приняла таблетку.

– Мадам Филлипс?

Она вздрогнула так сильно, что пролила кофе. В дверях стоял доктор из приемного покоя.

– Д…д…да, – выдавила Слоун. – Я миссис Филлипс. Что с моим мужем?

Доктор улыбнулся:

– Он вне опасности. Можете его сейчас навестить. – Английские слова доктор произносил очень медленно.

Слоун кивнула, вытерла с левого рукава пролитый кофе и, бросив в урну бумажный стаканчик, последовала за доктором к лифту по длинному коридору.

– Вашему мужу придется провести здесь несколько дней, – сказал он. – А впредь я посоветовал бы ему вести себя на игровом поле более разумно. Хотя бы некоторое время.

– Слава Богу! – выдохнула Слоун.

Доктор взглянул на нее:

– Что вы сказали?

– Ничего. Сильно ли… он пострадал?

– Сломано три ребра, – ответил доктор. – И сотрясение мозга средней тяжести. Самое лучшее лекарство для него – это покой. Время и покой. Но эти игроки в поло такие упрямые. Не сомневаюсь, через неделю он снова будет на поле.

Слоун пожала плечами:

– И я никак не могу этому воспрепятствовать.

– Как ты? – Слоун с трудом улыбнулась.

Она наклонилась и поцеловала Джордана в щеку. Стараясь не выдать волнения, придвинула стул и села у его постели.

– Как и положено в такой ситуации, – признался он, устало улыбаясь. – Кажется, меня здесь исследовали больше, чем это вообще возможно, – рентген грудной клетки, рентген черепа, компьютерная томография позвоночника и еще куча всего. Думаю, повторных показов «Я люблю Люси»[39] и то было меньше.

Слоун взяла его руку.

– Говорят, некоторое время тебе нельзя будет играть.

Джордан покачал головой:

– Это невозможно.

– Но ты должен соблюдать режим…

Их разговор был внезапно прерван появлением Джилли. Она ворвалась в палату без стука, как будто с разбегу.

Слоун вскочила:

– Что вам нужно?

– Я пришла поговорить с Джорданом, – холодно ответила Джилли, – наедине, если не возражаете.

– Еще как возражаю! И считаю, что вам, Джилли, здесь нечего делать. Прошу вас, уйдите.

– Я никуда не уйду, – упрямо заявила Джилли, – пока не поговорю с Джорданом.

– Что ты хочешь мне сказать, Джилли? – вмешался наконец Джордан.

Она переводила взгляд со Слоун на него и обратно. Потом наконец кивнула:

– Ладно. Дело в том, что здесь Макс.

– Знаю, – усмехнулся Джордан. – Не пойму, что в этом нового.

– Сейчас объясню. – Джилли энергично тряхнула головой. – Итак, несколько месяцев назад я обнаружила, что беременна. Вот такую, представь себе, совершила ошибку. Узнав об этом, Макс пришел в ярость. Он был уверен, что ребенок не его, и избил меня до полусмерти, после чего я потеряла ребенка. Его посадили в тюрьму, но он вышел оттуда и сбежал, прежде чем меня выписали из госпиталя.

– То, что ты рассказываешь, ужасно, – отозвался Джордан. – Но какое отношение это имеет ко мне?

– Он вбил себе в голову, что отец ребенка ты.

– Что?!

– И хочет убить тебя.

Мартас-Виньярд, декабрь, 1988

– Болит? – спросила Слоун, ставя ему на колени поднос с завтраком.

Джордан улыбнулся и попытался выпрямиться в постели.

– Только в тех случаях, когда я делаю самое простое: например, дышу. – Он посмотрел на поднос. – Яйца, ветчина, картошка, фрукты – да тут хватит на троих!

– Эмма считает, что тебе нужно побольше есть. – Слоун села на постель и отбросила с его лба прядь волос. – Ты похудел, с тех пор как мы вернулись домой.