Книга Рискованная игра Лютиена - Роберт Энтони Сальваторе

Он был примерно того же размера, что и Кэр Макдональд, но если Кэр Макдональд строился как крепость, был окружен кольцом высоких каменных стен, то Принстауну следовало в первую очередь радовать глаз. Он располагался на слегка холмистой равнине, как раз у подножия гор, и был не скученным, как Кэр Макдональд, а просторным и полным воздуха, и окружала его низкая, не более восьми футов в высоту стена из светлого гранита. Нигде не было видно сторожевых башен или вообще каких-либо оборонительных строений. Большинство домов казались достаточно большими. Деревянные здания были побелены, а более роскошные дома, явно принадлежащие дворянам и купцам, строили из белого с розовыми прожилками мрамора.

А самым большим и великолепным зданием был не Собор, как в большинстве крупных городов Эйвонси. Собор был, конечно, весьма внушительный, ничуть не меньше, чем в Кэр Макдональде, но даже он бледнел на фоне роскошного дворца. Дворец находился на западе Принстауна, на самом высоком участке, ближайшем к горам, и представлял собой четыре этажа сияющего мрамора и листового золота, с разукрашенными колоннами по всему фасаду и с огромными крыльями на северо-восток и на юго-восток, подобными невероятных размеров рукам, которые протянулись, чтобы обнять весь город. Над центральной частью ослепительно сверкал огромный золотой купол.

— Этот герцог, он, небось, там? — спросил Оливер, и Лютиену не понадобилось следовать за его взглядом, чтобы понять, о каком здании идет речь. — Нам бы следовало захватить с собой лошадей, — продолжал Оливер, — чтобы кататься из одного конца дворца в другой.

Лютиен фыркнул, было не совсем ясно, шутит Оливер или нет. Это ж сколько здесь комнат? Сто? Триста? Если пустить Ривердансера галопом, так и то быстрее чем за полчаса этот дворец не объедешь! Ни один из друзей не сказал этого вслух, но оба подумали об одном и том же: как в таком мрачном королевстве могла появиться такая красота? В этом городе было величие и совершенство, дух здесь воспарял в небеса, и на сердце становилось легче. Возможно, в Эйвоне крылось нечто большее, чем думал Лютиен, который никогда не забирался так далеко на юг. Вид Принстауна совершенно не вязался со всем, что он знал о злобном Гринспэрроу. Этот сказочный город словно смеялся над восстанием и даже, более того, над гневом незваного гостя. Разумеется, Лютиен знал, что Принстаун построили задолго до Гринспэрроу, но все равно он не ожидал увидеть ничего подобного.

— Мой народ, это он построил этот дворец, — объявил Оливер, выводя Лютиена из транса. Юноша взглянул на хафлинга, который кивал своим мыслям, словно тоже пытался понять происхождение Принстауна.

— Здесь ощущается гасконское влияние, — объяснил Оливер, — влияние юга и запада Гаскони, где производят самые сладкие вина. Там тоже есть такие здания.

«Такие, да не совсем», — подумал Лютиен. Возможно, гасконцы построили или расширили Принстаун во времена своего владычества, но, даже если Оливер говорит правду и архитектура зданий была аналогична той, что встречалась на юго-западе Гаскони, изумленный взгляд хафлинга ясно говорил, что Принстаун гораздо величественнее.

Потрясенный неожиданной красотой, но не забывая, что Кэтрин находится во власти демона, Лютиен повернул к северу и быстро зашагал вперед. Оливер последовал за ним, с трудом оторвав взгляд от прекрасной картины. Откуда-то из города, кажется неподалеку от дворца, донесся низкий, рокочущий звук. Львиный рев.

— Тебе нравятся кошки? — спросил Оливер, подумав о зоопарке и жалея, что не посетил Принстаун при более благоприятных обстоятельствах.

К тому времени, когда друзья вышли на противоположную сторону города, небо стало совсем темным, и на нем появились черные облака. Они завернули еще за один поворот стены, и Лютиен остановился, пораженный. Ему раскрылся грязный секрет Принстауна.

С востока город казался чистым и привлекательным, истинной жемчужиной, но здесь, на западе, друзья увидели истинное положение вещей. Земля за дворцом спускалась вниз, и восьмифутовая стена, ограждавшая город, огибала здесь неглубокую впадину, застроенную убогими хижинами. Лютиен и Оливер не сумели много разглядеть в темноте, потому что район был почти не освещен, но они слышали стоны бедняков, крики тех несчастных, которые называли эту грязную трущобу своим домом.

Странным образом это зрелище подняло дух Лютиена, послужив подтверждением его мыслей о самом Гринспэрроу и его беззаконном и злобном правлении. Он сочувствовал людям, которые жили в этом спрятанном от глаз котле к западу от городского великолепия, но само их существование являлось оправданием всех его действий.

Оливер дернул юношу за плащ и остановил.

— Мы уже почти пришли, — прошептал хафлинг, указывая на стену дворца. Темная и высокая, она находилась уже довольно близко.

— Эй, там! — раздался со стены утробный голос циклопа, и оба друга пригнулись, Лютиен накинул на голову капюшон плаща, а Оливер спрятался под широкими алыми складками.

На стене вспыхнуло несколько фонарей, затененных с трех сторон, чтобы направить луч света на четвертую. Лютиен затаил дыхание, напоминая себе, что накидка надежно их скрывает. Пятно света упало на землю перед ним и, не задерживаясь, поползло дальше.

— Возвращайтесь по своим норам! — заревел циклоп, и со стены начали стрелять из арбалетов.

— Я бы предпочел, чтоб одноглазые нас увидели, — заметил Оливер.

После нескольких залпов со стены раздался громкий гогот.

— Грязные нищие! — презрительно фыркнул один из циклопов, вызвав у своих дружков новый приступ смеха.

Оливер вылез из-под алой накидки, поправил свою великолепную широкополую шляпу и пурпурный плащ. Он показал на юг, на возвышавшуюся над ними стену дворца, и друзья продвинулись вперед еще на несколько десятков ярдов.

Оливер подошел к стене вплотную, напряженно замер и удовлетворительно кивнул, услышав доносящийся сверху храп. Он распахнул плащ и полез в плечевое отделение своего «взломщика», кожаной перевязи, которую ему когда-то подарил Бринд Амор. Оливер носил ее всегда, хотя это было практически незаметно из-за пышных рукавов и ярких просторных одежд. Казалось, что это простая, ничем не приметная перевязь, но, как и у самого Бринд Амора, ее внешний вид был обманчив. Перевязь была заколдованной, как и многочисленные предметы, которые хранились в ее отделениях, — инструменты квалифицированного взломщика. Из крошечного мешочка на плече Оливер извлек волшебную липучку — пупырчатый шар с тонкой веревкой. Но прежде чем он успел изготовить свое орудие к действию, подошедший Лютиен закинул его наверх.

Оливер понял: стена была всего в восемь футов вышиной, и Лютиен мог без труда поднять его на ее гребень. Хафлинг подвесил липучку к поясу так, чтобы можно было легко достать, и ухватился за верхний край стены, заглядывая на противоположную сторону.

Парапет шел по всей длине стены, всего в четырех футах ниже ее края. Оливер, ухмыляясь, оглянулся на Лютиена, прижал палец к губам, а затем поднял его вверх, показывая, что юноше следует чуть подождать. Еще раз оглянувшись по сторонам, хафлинг соскользнул со стены бесшумно, как кошка — маленькая кошка, а не та, чей рев они слышали час назад.