Книга Лайнер вампиров - Галина Черная

— Что было, что было… Письмо в полицию я состряпал заранее. Оставалось лишь нарисовать себе марганцовкой пятна на лице и шее, оставить «предсмертную» записку, сделать вид, что я выпил капучино без дёгтя и позволить этим истеричкам себя «похоронить». Ах, бедняжки так торопились, что и приличную яму вырыть не смогли, а когда они кое-как закидали меня землёй и ушли, мне оставалось спокойненько раскопать себя и…

— И убить ля Гулю, — с нажимом уточнил я.

— Вот этого вам мне не пришить! — злобно выкрикнул задержанный. — Я уже говорил, что не убивал её! Эта старуха сама скопытилась. Когда я выбирался из могилы, кто-то схватил меня за руку и потянул наверх, помогая вылезти. Я ведь даже успел сказал ей спасибо, как вдруг эта ведьма схватилась за сердце и упала. Думаю, что скорее всего она поняла, что я мужчина. В могиле с меня сполз шарф, да и был я, мягко говоря, не в том настроении, чтобы поддерживать женский образ. Любая медицинская экспертиза может подтвердить — я её пальцем не тронул…

— Но так или иначе, именно вы были причиной её смерти, — жёстко напомнил комиссар. — Непредумышленное убийство всё равно остаётся таковым. Что вы делали дальше?

— Сначала зарыл тело, в той же могиле. Потом тщательно исследовал кладбище и в результате пришёл к выводу, что клад, если он и есть на самом деле, скорее всего действительно скрыт под большим камнем, на котором выбита дата основания университета. Однако копать под этой глыбой я не рискнул, тем более что луна светила слишком ярко.

— Неужели вы не боялись, что приезд полиции сразу раскроет вас? Зачем вообще было это странное письмо?

— Ну, с одной стороны, хотелось подпортить нервы всем педагогам, — нагло усмехнулся Аферман. — Да и потом, полиция наверняка бы рыскала в университете, а вскрыв мою «могилу» и не обнаружив там тела, взялась бы за мадам директрису ещё серьёзнее, подозревая всех в сокрытии преступления. Смерть старухи спутала мне карты. Я понял, что нужно действовать быстро…

— Он просто банально испугался, — шёпотом пояснил я шефу. — Опытный убийца, закопав тело старухи, сразу пошёл бы и отвалил камень. А этот бросился прятаться у единорогов.

— Да, — видимо, услышав мои слова, подтвердил задержанный. — У них я и скрывался. И ведь именно там, в просторном стойле, глядя на их мудрые морды, я обо всём догадался, на меня снизошло озарение. На камне была не дата основания, а количество шагов! Я ринулся к нему через кладбище, но раздался крик, возможно, какая-то дура увидела меня в окно, и вскоре поднялась такая суматоха, что мне опять пришлось бежать и прятаться у единорогов.

— Вы боялись?

— Да, боялся, — гордо вскинулся Аферман. — И у меня были на это веские причины! Потому что я прекрасно понимал, что эти демоницы сделают со мной, когда поймут, что я мужчина. Я же сутки не брился, зарос щетиной, тушь потекла, румяна стёрлись, можете себе представить… Весь день опять пришлось провести у единорогов. Запах их пота будет преследовать меня всю жизнь, хоть я и пытался усиленно освежать себя любимым дезодорантом…

«По этому запаху вас и нашли», — чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык.

— У них стояла такая вонь, и я думал, природные запахи им понравятся. Дезодорант лежал у меня в кармане, чтобы перебить запах в могиле, мало ли чем там может пахнуть.

— Наверное, сырой землёй? Обожаю запах сырой земли, — мечтательно сказал Флевретти, неожиданно возникая сзади и встревая в разговор. Мы все дружно с самыми осуждающими физиономиями обернулись, и капрал мигом исчез в своей комнатке.

Комиссар Базиликус покачал головой и жестом предложил продолжить…

— За день я несколько раз прикидывал количество шагов и направление к северу. Когда стемнело, сразу пошёл к нужному месту, но упёрся в колонну этих дурацких статуй…

Директриса вновь собралась было возразить, поднимаясь с места, но под строгим взглядом моего шефа молча села обратно.

— Сначала я ошибся и копал под памятником вампирше у стоматолога. Потом понял, что не хватает ещё двенадцати шагов, и упёрся в гномиху. А вот под ней точно что-то было. Поэтому начал быстро рыть под постаментом сбоку, но вдруг почувствовал пустоту, потыкал совком и наткнулся на что-то твёрдое. Я сунул туда руку в надежде нащупать сундук, мешок или даже ларец с утерянными королевскими регалиями…

Аферман трагически посмотрел на нас, кажется ища понимания. Но все отвели глаза, видимо, никто из нас никогда не слышал ни о каких утерянных королевских регалиях.

— Потом была вспышка… боль… и дальше ничего не помню!

— Так что же, в больнице вам ничего не сказали? — милейше улыбнулся шеф.

Мы с мадам Шуйленберг переглянулись и тоже расплылись в улыбке.

— Нет, — смутился бедняга. — То есть я знаю, что у меня отравление и шок, но…

— Вы нашли месторождение серебра, — пояснил комиссар Базиликус, похлопывая преступника по плечу. — Древние монахи действительно скрывали там клад. И очень правильно делали. Вытащить его без специалистов-геологов невозможно, поэтому вам бы стоило прислушаться к безумному поэту: «Убедись, что клад на месте, закопай его обратно…»

— Но университет Сафо очень благодарен вам за то, что вы сделали нас богатыми, — с самой нежной интонацией вставила своё слово мадам Шуйленберг. — Обещаем непременно поставить табличку с вашим именем рядом с этим месторождением. Или всё-таки назвать его месторождением Бертольда Шаца? Право, не знаю… мы подумаем…

Аферман уставился на меня неверящим взглядом, словно бы ища поддержки. Как «гей» гея я должен был бы его понять, но… Пришлось вздохнуть и мужественно кивнуть, подтверждая слова шефа. Задержанный тоже кивнул мне в ответ и хихикнул…

Потом ещё и ещё раз, громче и громче! Не удержавшись, следом за ним расхохотались все мы. Запутанное, странное, мистическое дело об отравлении капучино было завершено с минимальными потерями и даже к большому благу для всего нашего городка, не говоря уж о женском университете, а это победа…

Мы не могли успокоиться минут пятнадцать. В результате связанного Афермана так и увезли хохочущего на грани истерии. И уже не в тюрьму, а в психиатрическую больницу. Говорят, всю дорогу сквозь смех он выкрикивал: «Не увидел клада, так тебе и надо!» Грустный конец…

Прощаясь, директриса сухо кивнула Жерару, отозвала меня в сторонку, пожала руку и сказала:

— Он был ненастоящим геем. Настоящий гей вы, месье Брадзинский, и мы это понимаем! А если старый чурбан (которого я никогда не прощу!) всё так же будет вас доставать… мы что-нибудь придумаем…

P.S.

Эльвира терроризировала меня весь вечер. Благо комиссар дал официальное разрешение ввести её в курс дела. Статьи моей подруги вновь имели самый шумный успех, хотя и неожиданно способствовали тому, что в Мокрые Псы стали приходить письма от геев со всей страны в защиту месье Афермана как «пострадавшего» от женского деспотизма. Представляете?