Книга В последнюю очередь - Анатолий Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
― А что он может знать?
― Хотя бы то, чем ты сегодня с утра занимался. И мне этого вполне достаточно.
― Загадками говорите, уважаемый Александр Иванович.
― Я удивлен, Коммерция. ― В смирновском басе погромыхивала гроза. Ты сам напросился на разговор без свидетелей и протокола. И тут же начинаешь мне, как фофану, заливать баки. Я перестаю тебя понимать.
― Зачем же сердиться, Александр? ― Коммерция был готов ликвидировать легкое недоразумение. ― Меня до некоторой степени смущает некорректность постановки тобой вопроса. Если бы ты спросил просто: "Коммерция, тебе известно, что Цыган убит?" ― я бы тотчас ответил: "Да". Но ты с ходу требуешь персонификации источника и ставишь меня в положение весьма и весьма унизительное. В положение доносчика.
― Ладно. С этим разобрались. Следующий вопрос я, правда, тоже хотел задать персонифицирующий, начав его с сакраментального: "Кого?" Но, щадя твое обостренное чувство собственного достоинства, изложу его несколько по-другому: "Чего ты так испугался, Коммерция?"
― Я свое давным-давно отбоялся, Александр.
― Не скажи, Коммерция, не скажи. Тебя надо очень сильно напугать, чтобы ты, быстренько прибежав домой, потеплее приоделся для лагерных зим и ринулся в открытую крутить сидора у первой попавшейся гражданки. Фармазон на покое, катала на подхвате, ежедневно ужинающий стерлядкой в ресторане на бегах, польстился на кошелек со ста двадцатью рублями!
― Черт попутал.
― Я скорее поверю, что ты черта попутал. Одно только скажу: перепуганный, ты грубо работаешь. Читается как по букварю.
― Это вами читается. А народный суд, не умея прочитать, отстегнет мне пару лет, и дело с концом.
― А если я помогу народному суду прочитать текст?
― Какой именно?
― Случайный свидетель по меховому делу Валерий Евсеевич Межаков как только узнает, что освобожденные участники этого дела начинают всерьез постреливать друг в друга, быстренько совершает липовую кражу в надежде отсидеться в лагере, пока эта перестрелка не закончится естественным путем, то есть пока фигуранты не перестреляют друг друга, и гражданину Межакову нечего будет опасаться. Гражданин Межаков опасается, боится, паникует, не желая получить пулю.
Эрго: гражданин Межаков не простой случайный свидетель, а полноправный фигурант по делу.
― Блестящая версия! ― восхитился Коммерция. ― Только жаль, никакими фактами не подкреплена.
― Так я и стал бы излагать тебе факты!
― У тебя их нет, Александр, ― убежденно заявил Коммерция.
― Считай, Коммерция, что предварительную беседу мы закончили. Теперь суть. Мне необходимо раскрыть убийство Цыгана. Это сравнительно нетрудно. Значительно труднее предварить вполне возможные грядущие убийства. Для сведения: ревизовать меховое дело я не собираюсь, хотя твоя роль в нем предыдущим следствием совершенно не изучена. Но обстоятельства, подробности того дела необходимы мне для поиска и разработки плана предотвращения последующих уголовных акций. Итак, условия: я тебя не трогаю по меховому делу, а ты ― откровенно, естественно, в приемлемых для тебя и меня рамках, отвечаешь на мои вопросы. Согласен?
― Согласен.
― Вопрос первый: почему ты считаешь, что у тебя нет фактов?
― Я был связан только с Цыганом, а Цыгана нет на этом свете.
― Кто задумывал и разрабатывал план грабежа склада?
― Я, ― скромно ответил Коммерция.
― Мне казалось, что ты от этого открещиваться будешь.
― Но мы же договорились, Александр! ― слегка удивился Коммерция.
― Тогда подробности. На каком этапе тебя привлек Цыган?
― Когда уже был выбран объект.
― Кто нашел этот объект?
― Не знаю. Ко мне все шло через Цыгана.
― Тебе известно, почему это преступление было так быстро раскрыто?
― Откуда?! Секрет вашей фирмы.
― Могу сообщить: Колхозник для того, чтобы опохмелиться, шкурку на Перовском рынке продавал.
― Знал, что дурак, но такой! Скорей всего его кто-то спровоцировал на это.
― Я тоже так думаю. Но кто?
― Не надо больше вопросов, Александр. Я сам отвечу на все, что ты хочешь узнать. Ты думаешь, я этих законников неумытых испугался? Да плевать я на них хотел, если бы они только между собой эти пять контейнеров делили. Я испугался того, кто их сталкивает лбами, кто знает про них все, делает с ними что хочет. Вот он-то и меня, вероятнее всего, подвести под монастырь мог.
― Хоть догадываешься ― кто?
― Не догадываюсь и не хочу догадываться. Себе дороже.
― Я, Коммерция, искал этого человека. Но теперь этот человек раздвоился. Я-то думал, что это он так неглупо разработал план операции. Оказалось ― ты.
― Спасибо за комплимент.
― Может, еще что-то скажешь?
― Сказать больше ничего не имею.
Смирнов стукнул кулаком в стенку, Казарян явился на зов.
― Рома, привет! ― радостно поздоровался с ним Коммерция.
― Привет, ― кивнул Роман и поинтересовался у Смирнова: ― Нужен я, Саня?
― Не ты. Разыщи Гусляева. Он где-то здесь. Пусть везет Коммерцию в районное училище.
― Дал что-нибудь? ― спросил Казарян.
― Ты не у него, ты у меня спрашивай, ― встрял Коммерция. ― Как на ипподроме спрашиваешь, на кого ставить.
― Лерик, ― с угрозой сказал Казарян. ― Ты зачем меня дискредитируешь перед начальством?
― Не зачем, а отчего. От скуки.
Бумажных дел по палагинскому делу хватило до позднего вечера. А утром привезли Сырцова-Почтаря, который для порядка поломался полдня. Потом мучил следователя, требуя уточнений, подтверждений и неукоснительного соблюдения протокола. Мучил Ларионова, мучил Смирнова. Отмучились и собирались домой отоспаться, когда из проходной позвонил Алик.
― Что случилось? ― спросил Александр.
― Ничего, ― ответил Алик. ― Пойдем погуляем.
Смирнову шибко хотелось спать, но и прогуляться тоже было неплохо. По бульварам до Москвы-реки. Любимый маршрут. Спустились к Трубной.
― Как Иван Павлович? ― осторожно поинтересовался Александр.
― Скоро умрет, ― стараясь приучить себя к неизбежному, Алик вслух произнес страшные слова.