Книга Цветы к сентябрю - Николай Станишевский

— Нет, что вы… — лицо домработницы пошло красными пятнами. — Просто… просто я беспокоюсь за вас… Поверьте… за все время… что я здесь провела… вы мне стали как родным…

— Спасибо, — Николас улыбнулся в третий раз, но сейчас в улыбке сквозил сарказм. — Извините, Милли, если я был с вами груб. Я действительно сильно устал, только сейчас это ощущаю. Мне нужна горячая ванна и мягкая постель.

— Сейчас всё приготовлю, — встрепенулась та.

— Вы меня очень обяжете.

Домработница вышла. Николас ещё какое-то время посидел в кресле, рассматривая бокал с остатками бренди.

— Рано или поздно все возвращается на круги своя, — негромко произнёс он.

24 августа. Вечером

Николас проснулся, когда солнце уже село. Выйдя в гостиную, он увидел Милли, которая сидела у камина и читала толстый, женский журнал.

— Выспались? — она обернулась на звук его шагов.

— Выспался, — вздохнул Николас, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Что-нибудь снилось?

— Дженни.

Повисла неловкая пауза. Милли попыталась снова углубиться в журнал, но, увидев, что ничего не получается, отложила его в сторону.

— Да-а, — многозначительно произнесла она. — Я всё больше убеждаюсь, что вы очень любили ЭТУ женщину. Кстати, как Её могилка?

— Всё в порядке, — Николас достал сигарету и закурил. — Я там немного прибрался и… пообщался с ней. Попросил прощения.

— Она вам что-нибудь ответила?

— Ответила, — Николас выпустил колечко голубоватого дыма. — Сказала, что у нас всё будет хорошо.

— Ну, вот и чудесно, — Милли вздохнула с явным облегчением. — Может, так оно и будет. По крайне мере, звонков в ваше отсутствие не поступало.

— Чудес не бывает, — Николас рассеяно посмотрел на столбик пепла на кончике сигареты. — Но, если сильно захотеть, рано или поздно они произойдут.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. Абсолютно ничего. Просто обыкновенное чудо. Кстати, Милли, давайте посмотрим, когда это произойдёт?

— Как это? — растерянно заморгала домработница.

— Ну, как… Вы же умеете гадать на картах. У вас где-то и колода специальная была…

— А, вы о картах Таро?

— Именно! — Николас метким щелчком послал окурок в камин. — Теперь я уверен, что хочу знать будущее…

— Но раньше вы этого не хотели…

— Знание будущего — опасная вещь. Поэтому у меня не было желания туда заглядывать. А сейчас хочу. Погадаете?

— Ну, раз вы так просите… — Милли шумно поднялась. — Сейчас.

Она принесла колоду и начала раскладывать карты на столе. Николас присел рядом.

— В данное время у вас на сердце тоска, — Милли деловито указала на карту, где был изображён бородатый мужчина в древнеримской тоге. В поднятой правой руке он сжимал жезл, с треугольным набалдашником. Видите? Это — маг. Предмет, который он держит в руке — это жезл Иакова, был такой библейский персонаж.

Николас кивнул.

— Жезл символизирует мастерство мага в сфере Земной Вселенной. Вроде все хорошо. Но на самом деле эта карта обозначает совершенно иное. Страдание, скорбь и… боль. Вы чувствуете сейчас боль, мистер Николас?

— Чувствую, — Николас облизнул пересохшие губы. — Это не физическая боль, она у меня в душе.

И он прикоснулся клевой стороне груди.

— Вот видите, — Милли облегчённо вздохнула. — Карты не врут…

— Согласен, — Николас ухмыльнулся. — Давайте дальше.

— Извольте, — Милли вытянула из колоды ещё одну карту и, вскрыв, положила на стол. — Папесса или Верховная Жрица. Вас ожидает тайна. Непонятные и загадочные события будут всюду следовать за вами.

— Они меня и так преследуют, — Николас снова ухмыльнулся. — Но, похоже, скоро я докопаюсь до истины.

Милли подозрительно стрельнула глазами, но ничего не сказала.

— В том-то и дело, что эта карта обозначает сокрытие истины, — поучительно произнесла она. — В ней чувствуется дыхание неопределённого будущего.

Николас наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть то, что было изображено на картинке. Верховная Жрица лежала головой к нему, поэтому он потянулся, чтобы перевернуть её.

— Нет! — Милли предостерегающе подняла руку. — Нельзя ничего трогать! Карта должна лежать так, как она легла.

— Хорошо! — Николас поднял руки и улыбнулся. — Извините, я не хотел вам мешать! Прошу вас, пожалуйста, продолжайте!

Милли вновь перетасовала карты и вскрыла верхнюю.

По правилам она должна брать из середины колоды, подумал Николас.

На карте красовалась Смерть. Николас невольно подобрался, под ложечкой тоскливо заныло.

Дженни всегда говорила, что у меня слишком развито воображение…

— Что это означает? — спросил он упавшим голосом. — Мне конец?

— Ну… — Милли пытливо на него посмотрела. — Не совсем так. В принципе, ничего хорошего, но дело в том, что эта карта выпала после Верховной Жрицы и означает просто дурной знак. Согласитесь, что ДУРНОЙ ЗНАК намного лучше, чем сама СМЕРТЬ.

— Не спорю, — Николас нарочито сильно кивнул. — Что у нас следующим номером?

— Что-то вы развеселились… — Милли укоризненно покачала головой.

— А что мне остаётся делать? Карты сулят одни несчастья, но это вовсе не означает, что нужно повесить голову, сложить руки и ждать, когда тебя окончательно похоронят. Я так не привык.

Домработница плотно сжала губы.

На следующей карте Николас увидел волка и собаку, которые сидели напротив друг друга и выли на луну. На заднем плане возвышались две башни — светлая и тёмная, а на переднем располагался небольшой водоём, на поверхность которого выпростал щупальца рак.

— Карта Луны, — бесстрастно констатировала Милли.

— Опять Зло?

— Зло, — она удручённо кивнула. — К тому же, связанное со сплетнями, клеветой, ложью и скрытыми врагами. А венчает всю эту «чудную» пирамиду тьма и ужас.

— Ну и ну… — Николас покачал головой. — Сегодня, определённо, «мой» день. Везёт, как никогда…

— Надо открыть шесть карт, — пальцы Милли забегали, тасуя колоду. — Вот эта будет следующей.

Взгляду Николаса предстал юноша в окружении двух девушек. Та, что стояла слева, была красивой пышноволосой блондинкой и символизировала ангела-хранителя. Стоящая справа положила молодому человеку руки на плечи и, казалось, приглашала куда-то томным взглядом больших, темных глаз. Длинные, черные волосы явно указывали на то, что в данной ситуации она являлась вечно присутствующим демоном.