Книга Закон Меченого - Дмитрий Силлов

…«Меченый» — хорошее прозвище, резкое, как удар хлыста. Таким коротким словом хорошо окликнуть человека полушепотом в разведке, когда не хочешь привлекать лишнего внимания. Но, если нужно докричаться до того, кто твердо решил умереть ради своих товарищей и сейчас не слышит ничего и никого, кроме своего автомата, требуется другое слово — громкое, звучное, словно раскат Выброса, который вот-вот пронесется над нашими головами:

— Стрело-о-ок!!! — заорал я во всю мощь своих легких.

И он услышал меня. И понял, почему крысы вдруг заметались, не обращая больше на него ни малейшего внимания. Стая захлестнула Меченого, но мутантам уже было не до охоты. Теперь они, развернувшись, мчались обратно, пытаясь уйти от волны нестерпимо яркого света, накатывавшей со стороны Саркофага.

— Стрело-ок! Бежим!! Быстрее!!!

Небо над Монолитом наливалось огнем, словно нарыв, готовый вот-вот прорваться. И мы бежали, уже особенно ни на что не надеясь. Потому что вряд ли возможно уйти от Выброса фактически в его эпицентре и, что такое какой-то освинцованный вагон по сравнению со сметающим все на своем пути страшным ударом потока аномальной энергии.

В мгновение ока нестерпимый свет сменился на плотную серую взвесь, повисшую в воздухе. Предметы вокруг потеряли свои краски, в голове стал нарождаться нестерпимый звон. Казалось, еще немного — и этот звук разорвет нестойкие связи между клетками, составляющими человеческий организм, и тот, распавшись на микроскопические частицы, станет просто частью этой взвеси, знаменующей начало Выброса…

Но я уже видел распахнутую дверь вагона, из которой махал нам рукой человек в знакомом противорадиационном костюме СПП-99. В другой руке он держал фотоаппарат и щелкал им неприцельно, навскидку, словно расстреливая Выброс своей навороченной камерой. И добежать нам оставалось совсем немного, чтобы, захлопнув за собой освинцованную дверь, утереть пот со лба и сказать:

— Ну, здравствуйте, профессор Круглов.

КИЛЛЕР

Виктор лежал на койке и одной рукой рассеянно листал книгу, которую он вынес из Саркофага. Его вторая рука лежала на снежно-белой простыне, и в нее была воткнута игла капельницы. Рана в боку немного загноилась, но Сахаров уверял, что это вопрос пары дней, которые и без того необходимы для отдыха и восстановления всем членам группы.

Рассказы, напечатанные в книге, были интересными, все как один про Зону, но текст как-то не откладывался в голове. Наверно, потому, что Виктор сейчас думал о другом. Например, о том, что он так и не выполнил задание. И о том, что он скорее дал бы отрубить себе правую руку, чем позволил кому-либо убить сталкеров, с которыми он делил хлеб на привалах, которые перевязывали его, одновременно отстреливаясь от монолитовцев, и которые сейчас то и дело норовили, обманув бдительность медсестер, заскочить в палату к больному, чтобы подбодрить его словом или каким-нибудь гостинцем, «вымороженным» у строгого персонала научной станции.

Выброс, от которого они столь удачно спаслись, по мощности не превысил стандартных показателей, и радуга, повисшая над Центром Зоны после него, была обычной, бледно-серой, похожей на изогнутую полосу тумана, а не на окровавленный меч, выжигающий глаза тем, кто его увидит.

Сейчас, после столь удачного спасения, Виктору было глубоко наплевать на то, кто именно слил информацию о нем его потенциальным убийцам. Еще там, на Диких Территориях, он твердо решил — с него хватит, он выходит из игры. Оставалось немногое — вернуться домой… и уйти из жизни. Из той жизни, которую он вел до сих пор. Он уже видел, как летит с ремонтируемого моста над каналом имени Москвы его черный «Мерседес» и как, не достигнув воды, превращается в огненный шар его навороченная машина. У агента его уровня всегда много личных врагов, и пусть потом его бывшие начальники разбираются, кто именно из них мог вычислить и убрать самого опытного киллера Комитета по предотвращению критических ситуаций.

Сахаров сдержал свои финансовые обязательства, не забыв, конечно, вычесть из причитающегося героям гонорара долю за спасение и лечение. Его освинцованный вагон оказался изнутри обшит тончайшей сеткой, экранирующей излучение выброса, как, впрочем, и весь поезд, доставивший группу Меченого вместе с профессором Кругловым до станции Буряковка, что располагалась недалеко от озера Янтарь. Как выразился встретивший поезд Сахаров, эта экранирующая сетка пока что была экспериментальным прототипом, требующим дополнительной настройки в условиях, максимально приближенных к экстремальным. Эти условия он продумал и обсудил с Меченым заранее, еще на Диких Территориях, возле вертолета — не без выгоды для себя, разумеется. Ведь если б группа Меченого погибла, то солидную сумму депозита пришлось бы вернуть вкладчикам — лидерам группировок. А так и прототип на людях испытан, и в деньгах предприимчивый ученый почти ничего не потерял, и контракт с самыми удачливыми сталкерами Зоны в кармане насчет того, что весь найденный хабар в течение года будет продаваться только ему. С учетом возможностей группы Меченого, это все равно, что раскопать золотую жилу вместе с рабочими, которые будут регулярно поставлять тебе уже отлитые в формы слитки высочайшей пробы.

Еще Виктор думал о том, что с деньгами, которые он получил от Сахарова, вполне возможно вообще переехать на другое полушарие планеты и посвятить все время семье. Что еще нужно человеку для счастья?

Он перелистнул страницу.

Его взгляд зацепился за название очередного рассказа — и Виктор решил, наконец, сосредоточиться на чтении. Ведь когда еще доведется вот так спокойно почитать книгу, вынесенную из легендарного Центра Зоны? Рассказ назывался немного странно для такой книги — «Писатель» и имел две части, первая из которых называлась «Ночной гость».

Ночь выдалась на редкость тихая. Не было слышно привычного эха отдаленных выстрелов, никакая тварь не выла вдали на хмурое, зловещее небо, не шуршали тушканы в кустах, и даже ночной ветер, гоняющий по Зоне унылые листовки Гринписа, затих, набираясь сил перед послезавтрашним Выбросом.

Наверно, Корень сказал бы, что такая тишина не к добру, и посоветовал глядеть в оба. Но Таксу не требовались ценные советы старшего группы, который дрых у костра, широко открыв рот, окаймленный пышными рыжими усами и спутанной, неухоженной бородой, в отблесках костра смахивающей на щупальца кровососа. Рядом с Корнем давили щеки еще двое ветеранов, любящих давать ценные указания молодому сталкеру и по поводу, и без такового.

«Чтоб вам всем химера приснилась, — беззлобно подумал Такс. — Одна на всех, но взрослая».

Он хмыкнул про себя, представив последствия такого сновидения. Не сказать, что компания бывалых сталкеров была ему в тягость. Хочешь, не хочешь, но за полгода в активной Зоне либо научишься общаться с любым головорезом, которого судьба определила тебе в напарники, либо сдохнешь, вынужденный шляться в рейды в одиночку. Вернее, не в рейды, а в рейд. Единственный. И последний.

Особенно это касалось района, в котором сейчас ночевала четверка сталкеров. Гнилой, надо сказать, был район. Не в плане хабара — с этим как раз все было в порядке. Но и мутантов на квадратный километр водилось тут немерено. И Зону здесь «глючило» не в пример чаще, чем в других районах. Вчера туда шли — был холм, сегодня на обратном пути — болото, а на месте леса не лес, а вообще ни пойми что намешано, словно корявые сучья с огромными валунами передрались, сам черт ногу сломит. Но ради хабара ходили сюда сталкеры. И пропадали частенько, как говорится, без вести.