Книга Кремль 2222. Кенигсберг - Владислав Выставной

Друзья молча переглянулись – как будто только что им явилось зловещее предзнаменование. По сути, так оно и было.

Ведь шел Черный Снег.

Глава одиннадцатая

Коса смерти

Книжник как в воду смотрел: они, все-таки проскочили мимо ушедших вперед товарищей. Черный снег сбивал с толку, мешал ориентироваться. Даже «внутренний компас» Тридцать Третьего начинал давать сбой. Наверное, дело было в этом снеге – странном, с огромными черными снежинками, что втыкались в деревянные борта шлюпки, как японские сюрикены. Пространство вокруг накрыла темень. Странное ощущение посетило его – такое бывало при посещении слабых Полей Смерти.

– Три-Три, стой! – крикнул Книжник. – Мы потерям их!

Заскрежетал тормоз, улетел за корму цепкий якорь. Буер стал сбавлять ход и наконец замер. Тридцать Третий спустил парус, и на какое-то время они оказались в тишине, разгоняемой лишь завыванием ветра. Книжник мрачно глядел из-под капюшона, по которому неприятно колотили черные снежинки.

– Как их искать в этом мраке – ума не приложу, – сообщил Зигфрид.

– Надо разворачиваться! – решительно сказал Книжник.

– Заблудимся! – с сомнением произнес Тридцать Третий. – У меня уже в глазах рябит от этого снега…

– Если даже у тебя… – покачал головой Зигфрид.

– А какие еще варианты? – насупился Книжник. – Что же, бросать их одних, посреди этой ледяной пустыни?

– Хоть бы фонарь был! – покачал головой Тридцать Третий. – Просто не успел, не подумал…

– Хорош рассуждать, – сказал Зигфрид. – Разворачивай колымагу!

– А если снова на бандитов наткнемся? – спросил Тридцать Третий.

– Значит, судьба наша такая, – отрезал воин. – Поднимай парус.

Тридцать Третий принялся молча выполнять приказ. Книжник растерянно вглядывался во мрак, пытаясь понять, как в принципе можно разглядеть хоть что-то на этом немыслимом черном льду. Но когда надулся парус и Буер стал неспешно разгоняться, какая-то сила заставила Книжника повернуть голову в строну.

За черно-снежной завесой что-то сверкнуло.

– Стой! Тормози! – крикнул Книжник. – Стоять!!!

Тридцать Третий услышал не сразу – за воем ветра и скрипом такелажа. Но, услышав, сразу же заскрежетал тормозом. Семинарист продолжал вглядываться в темно-серую муть. Даже поднял винтовку – будто через «оптику» можно было что-то разглядеть получше.

– Что там такое? – глядя в ту же сторону, спросил Зигфрид.

– Может, мне показалось… – он не договорил.

Не показалось. В их сторону сквозь снег, больше похожий на омерзительную черную сыпь, двигался силуэт, разглядеть который было непросто из-за его чернильного цвета. Только пара сверкающих глаз колко сверлила ледяное пространство.

– Мут-убийца, – проговорил Зигфрид, поднимая руку к торчащей из-за плеча рукояти меча. – Чего ему надо?

И точно – это был зверь, застрявшую во льду шхуну покинувший вместе с Пророчицей, стариком и Герцогом.

– Я так понимаю, вопрос риторический? – вставил Тридцать Третий. – Что может быть нужно убийце?

– Может, ему нужна пуля? – предположил Зигфрид. – Ник, снимешь его?

Книжник передернул затвор, припал к «оптике», поймал в перекрестие узкое пространство между сверкающими глазами. Это оказалось на удивление просто – зверь мчался плавно, и голова оставалась почти неподвижной относительно туловища. Поглядев в эти адские глаза, Книжник опустил винтовку.

– Постойте. А что, если он пришел за помощью? Ведь Пророчица смогла подчинить себе его волю!

Зигфрид помолчал немного, произнес:

– А кто его знает? Может, и так. В таком случае, в его же интересах вести себя прилично. А то нервы у меня чего-то не в порядке. Могу и сорваться.

Зверь как будто его услышал. Сбавил бег до шага и остановился метрах в десяти от буера. Встал, как вкопанный, и уставился на людей неподвижным взглядом.

– Он ждет! – прошептал семинарист. Повысил голос: – Три-Три, давай за ним!

Буер неохотно развернулся, опасно накренился и пошел под углом к ветру, забирая влево от первоначального направления. Зверь словно ждал этого: сорвался с места и легко засеменил впереди, набирая скорость по мере разгона буера. Мут казался куда более разумным, чем в момент, когда бандиты выпустили его из клетки. Хотя, наверное, это был не совсем разум – он всего лишь выполнял желания своей хозяйки. Но эти тонкости не имели значения, если зверь выполнит свою главную функцию – приведет спасение к маленькой группке, затерявшейся во льдах среди растущих сугробов черного снега.

– Смотрите! Вот они! – Тридцать Третий указал вперед, где возник крохотный трепещущий огонек.

Огонек рос и наконец превратился в небольшой костер, у которого грелись прижавшиеся друг к другу человеческие фигурки. Семинарист ощутил невероятное облегчение и приступ такой радости, что перемахнул через борт и побежал, обгоняя замедляющий ход буер. Сбил с ног поднявшегося Герцога, обнял старика так, что треснули кости, прижал к себе хрупкую Пророчицу. И тут же испытал неловкость от собственной несдержанности. Потом присел, грея руки над костерком из обломков шхуны и кусочков битума, горящей в шипящей от снега железной миске.

– Мы уж думали, вас не дождемся! – сказал старик.

– За себя говори, – усмехнулся Герцог. – Пророчица ведь сказала, что мут приведет помощь!

– Мало ли, что она сказала, – проворчал старик. – Мала еще больно…

Он уже трясся от холода, не спасал даже парус, в слои которого он зябко кутался.

Через минуту Книжник с Герцогом и Зигфридом уже подталкивали буер, чтобы разогнать потяжелевшую шлюпку на полозьях, вязнущих в черном снегу. И еще показалось: проклятый снег начал разъедать лед, быстро превращая его в бурую жижу.

– Гони, Три-Три! – кричал Книжник. – Гони на полную!

Разогнать буер удалось лишь идя попутным ветром. Они уже не управляли этим несущимся снарядом – лишь полагались на ветер, который рано или поздно выведет к суше.

А лед уже заметно истончился и начал шипеть и испаряться под этим странным снегом. Со всех сторон доносился треск оглушительных звуков, напоминавших звон лопнувшей струны. Теперь спасала только скорость – лед за кормой трескался и уходил под воду. Еще немного – и полозья провалятся, остановив буер. Такая перспектива не радовала: простреленная и пробитая во многих местах шлюпка вряд ли могла служить спасением на открытой воде.

И они неслись под этим упорно дувшим ветром, не обращая внимания на болезненные уколы черных снежинок, от ледяного ветра онемели лица, покрытые черными кляксами растаявших снежинок. И когда от сильного удара все полетели на дно шлюпки и, хрустнув, сломалась мачта, Книжник решил, что лед таки, не выдержал.