Книга 1945. Берлинская "пляска смерти". Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер

Дорогу перегораживает горящий танк. На его покрытых камуфляжной раскраской боках видны немецкие кресты. Неожиданно с громким хлопком и свистом взрывается боекомплект. Приходится идти в обход, и я вскоре теряю из вида человека, за которым шел следом. Он как сквозь землю провалился. Ищу следы танковых гусениц и наконец нахожу их, а также разбросанные вещи тех, кто шел впереди меня. С облегчением шагаю дальше.

Подлесок снова превращается в густой лес. Над верхушками деревьев пролетает самолет. Учебный полигон заканчивается. За спиной у нас остается табличка «Вход запрещен». Армии Венка по-прежнему нигде не видно, как не видно и приготовленных для нас домиков.

Снова чувствую боль в ноге, однако она уже не такая острая, как раньше. Метрах в ста позади себя замечаю какого-то гражданского. Дорога снова поднимается вверх. Вижу танк, стоящий прямо передо мной. Люди обходят его и садятся на поваленные деревья. Кто-то ложится на землю и принимается за еду или курит. Здесь смешались в одну кучу офицеры и солдаты, гражданские, фольксштурмовцы, девушки из отрядов трудового фронта, женщины-связисты в форме, даже дети. Водитель танка с темным от пыли лицом нервно ходит вокруг своей бронемашины, озабоченно рассматривая раскаленные броневые плиты над двигателями, работавшими без перерыва с самого утра.

Перед танком стоят несколько автомашин. Раненых выгружают из машины «Скорой медицинской помощи» и выкладывают на землю возле леса.

— Им уже ничем не помочь, — неожиданно произносит кто-то рядом со мной. — Они занимают места здоровых людей.

Два офицера СС в чине майора стоят рядом с генералом возле танка и рассматривают карту. Это тот самый генерал, который вместе с нами находился на мосту и сумел прорваться сюда. Подхожу к танку, ложусь на землю, достаю сигарету и прошу у майора спички. Затем вытягиваюсь во весь рост, курю и смотрю на деревья. Боль в ноге немного ослабла. Офицеры заигрывают с дамами, те радостно смеются. Звук чужих голосов смутно доносится до меня, замечтавшись, я плохо понимаю смысл произносимых слов. На землю летят обертки от конфет и пустые коробочки от шоколада.

Генерал подходит к офицерам СС и показывает на часы. Все медленно собирают вещи и встают. Женщин усаживают на танки, и они исчезают в башенных люках. Затем офицеры кладут вещи в машину «Скорой помощи». Ждем команды продолжать марш.

Два русских летчика с бритыми головами сидят на поваленном дереве. На обоих плотные комбинезоны. Один из них ранен в плечо. Они сидят молча и с любопытством наблюдают за происходящим. Рядом стоит эсэсовец с автоматом, не спуская глаз с пленных. Русским пришлось совершить аварийную посадку, после того как был пробит бензобак самолета, сообщает мне один из наших солдат. Их уже допросили и скоро расстреляют. Я без всякого интереса выслушиваю это, потому что сегодня видел слишком много смертей, но мне стыдно за тех, кто отдал такой приказ. Но если так поступают с немцами русские, то чему удивляться.

Танки и машины полностью заняты людьми. Оживают двигатели, и бронированные колоссы один за другим уезжают. Раненые, выгруженные из машины «Скорой помощи», лежат на земле, печально наблюдая за отъездом. Они уже распрощались с жизнью, которая еле теплится в их изуродованных войной телах.

Равнодушно, покорные судьбе, мы отправляемся в путь. Хорошо, что теперь не нужно, идя поодиночке, следить за идущим впереди человеком. Теперь мы уже точно не потеряемся. Подходим к дорожной развилке. Танки сворачивают направо. Они уже набрали скорость, и мы скоро отстаем от них. Когда танки с сидящими в них офицерами СС скрываются из вида, мы останавливаем машину «Скорой помощи» и выбрасываем из нее все вещи. Раскрываются замки чемоданов, и на землю летит разноцветная яркая одежда, ткани, обувь и прочее. Подбираем высыпавшиеся продукты. В одном из чемоданов оказываются пачки новеньких, только что вышедших из-под печатного станка денег. Кто-то разрывает пачки и раздает всем по нескольку банкнот. Солдаты держат водителя «Скорой» и отпускают только после того, как мы опустошаем все чемоданы. Тогда он пытается положить все обратно. Тем временем за руль садится другой солдат. Он заводит двигатель, и машина трогает с места. Растерянный водитель недоуменно и испуганно смотрит ей вслед. В следующее мгновение машина скрывается за поворотом.

Мы уже больше не являемся неорганизованной толпой, а образуем длинную колонну. Идем один за другим, следя за ногами впереди идущего. Но таким образом можно запросто уснуть на ходу. Мы представляем собой странное зрелище. Рядом с солдатами идут женщины и дети. Среди нас находятся и несколько партийных функционеров и государственных чиновников, одетых в новенькую форму. Однако основную массу составляют усталые и грязные солдаты. Колонну возглавляет немолодой генерал, признанный всеми командиром нашего отряда. Он где-то потерял свою пилотку, и его седые волосы треплет ветер.

Справа протянулись траншеи. Неподалеку находятся несколько разрушенных домов. Брошенные автомашины разобраны на части, с них снято все ценное. Повсюду разбросано оружие, ящики с панцерфаустами и артиллерийскими снарядами. Перевернутая пушка без затвора представляет собой жалкое и печальное зрелище.

Один из чиновников в ранге майора неожиданно объявляет о том, что здесь находилась армия Венка. Я внимательно осматриваю окружающую местность, но нигде не вижу ни малейших свидетельств этого. Мне кажется странным, что мы с пяти часов утра идем на соединение с частями армии Венка, которая сначала должна была находиться в Деберитце, затем в лесах возле полигона, и мы после этого прошли большое расстояние, а ее все не видно. В позавчерашней боевой сводке сообщалось, что армия Венка ведет бои в Потсдаме и неуклонно приближается к столице. Она представлялась нам неким спасительным якорем, за который можно ухватиться в безумном водовороте разрушения. Именно поэтому мы с таким воодушевлением и доверием пробиваемся навстречу армии, которая должна освободить Берлин. Мы, пережившие настоящий ад, заглянувшие в лицо смерти, мы, солдаты и гражданские, мужчины и женщины, которые не хотят попасть в плен к русским, идем вперед, но так и не видим армии Венка.

К нам неожиданно подбегают несколько женщин с детьми. «Русские идут!» — кричат они и испуганно разбегаются в стороны. Мы потрясены услышанным и не знаем, что делать. Просим разъяснений у одной из женщин, и та говорит, что неподалеку отсюда лес заканчивается и там находится шоссе и что русские двигаются через поле с левой стороны дороги.

Мы осторожно идем через лес и выходим к открытому полю. Слева виднеются человеческие фигурки. Один из наших танков, находящихся впереди, открывает огонь по врагу. Справа виднеется какая-то деревня. Передняя часть нашей колонны двигается вслед за медленно едущими танками и машинами. Некоторые из нас продолжают идти вперед, но я сворачиваю в сторону и начинаю шагать по полю. Земля заболоченная, и сапоги вязнут выше щиколотки. Холодная вода просачивается в дыры сапог. Иду осторожно, будто ступаю по яйцам. Кроме осколка, сидящего в ноге, не испытываю другой боли, хотя знаю, что мои ноги сильно потерты и покрыты волдырями, потому что сапоги мне тесны. С каждым шагом становится все труднее и труднее вытаскивать ноги из грязи. Искренне радуюсь, когда наконец выхожу с поля на дорогу.