Книга Как организовали "внезапное" нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернемся к сложной проблеме загадочных действий вождя накануне войны. А именно: почему он проворонил нападение Германии?
1
В истории нашего государства есть одна повторяющаяся странность. Время от времени низы начинают осознавать происходящее правильно, а верхи перестают понимать очевидные вещи. Так было при Хрущеве, Брежневе, Горбачеве… Но эту ситуацию в советское время можно было объяснить отсутствием свободы слова. Но когда пришла долгожданная свобода, то ничего не изменилось. Ельцин как не понимал очевидных вещей, например что не надо разрушать собственную промышленность и сельское хозяйство даже во имя «свободы торговли», так в трех соснах и проплутал. Так мы получили интересную национальную игру. «Низы» в виде экономистов, производственников и просто болеющих душой за страну неустанно объясняют верхам очевидные вещи, а те то ли правда не понимают, то ли делают вид, что не «копенгаген». Уж сколько писалось и говорилось о так называемом пороге продовольственной безопасности. Что не надо импортом вытеснять собственное производство сельхозпродукции, но правительство уперто не понимало, о чем идет речь. Надо же было добиться, чтобы 90 процентов семян для основных культур ныне закупается за границей! Но вот западные державы ввели санкции, и оно прозрело. «Мы поняли, что такое таблица умножения!» – объявило руководство, провозглашая политику импортозамещения. Ну слава богу. Недаром иные экономисты обрадовались санкциям («Лишь бы они были всерьез и надолго»). Причем под импортозамещением понимается восстановление разрушенного прежде, что придает процессу особую пикантность. А с другой стороны, если не создавать себе трудности, то как их преодолевать? Итак, просветление наступило, однако недоумение осталось. Представлять, что «наверху» люди глупее, чем «внизу», несерьезно. Это не монархия, когда вершину социальной лестницы занимают по факту рождения, а там уж как повезет с интеллектом. Логичнее предположить, что дело идет о групповых интересах. А как они сформировались и почему разошлись с национальными интересами – тема для исследователя. Так и со Сталиным. Если судить по мемуарам, то накануне войны советское высшее руководство заразилось странной болезнью, которую можно назвать «непонимайка». Про непонимание ситуации Сталиным уже говорилось. Непонимание естественным путем пошло сверху вниз (закон бюрократии: подчиненный не должен по уровню понимания превосходить начальника). Вот некоторые цитаты на сей счет.
Ф.И. Голиков[167]в докладе ЦК и правительству от 20 марта 1941 года записал: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию»[168].
Г.К. Жуков в мемуарах констатировал: «Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я… не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях»[169].
Итак, Сталин не понял, что происходит на границе с Германией. Начальник ГРУ Голиков заблуждался насчет планов Гитлера. А Жуков с Тимошенко и Генштаб в целом никак не могли уяснить опыт начавшейся мировой войны. Мало что понимали, судя по мемуарам, и командующие западными округами – Кузнецов, Павлов, Кирпонос. Но не все было так плохо. Оказывается, нашлись в Москве люди, которые все понимали. Имена этих гениев история не сохранила. О них стало известно благодаря мемуарам Жукова. То были безымянные преподаватели Академии Генерального штаба. Вот что написал о них маршал: «Бывая в Академии Генерального штаба, которая находилась в моем ведении, я лишний раз мог убедиться в том, что накануне войны на военных кафедрах, в литературе, учебных планах и разработках слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывавшая опыт начавшейся Второй мировой войны. Учащимся привилась мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения. Принималось как должное, что с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников со всеми вытекающими отсюда стратегическими оперативными особенностями»[170].
Зато к себе и другим военным руководителям Жуков был беспощаден: «При переработке оперативных планов… не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война. может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы и условия были далеко не равными»[171].
Мужественным человеком был Жуков, раз признал, что безымянные преподаватели оказались умнее высшего командования, включая его самого. В эту самокритику можно было бы с определенными усилиями поверить (хотя Жуков был не из того теста, чтобы посыпать голову пеплом), если б в 1990-х годах не был опубликован проект директивы от 15 мая 1941 года, представленный Жуковым и Тимошенко Сталину, над которой работали Василевский и, по-видимому, Ватутин, как непосредственный начальник Василевского (последний был замом начальника оперативного управления Генштаба). А в проекте четко говорилось: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск»[172].
Выходит, с головой и представлениями о характере надвигающейся войны у военного руководства было все в порядке. А это значит, что Жуков вынужден был вписать в мемуары кусок про непонимающих руководителей Красной армии. Но кто мог заставить прославленного маршала вписать неправду? Кто мог заставить проглотить напраслину еще живых в момент выхода мемуаров Жукова маршалов Василевского и Тимошенко? Ясно, что автор подчинился не редактору издательства, решившему, что военачальники не разбирались в военном ремесле. Такой кусок могло заставить включить очень крупное начальство. Может, Политуправление Советской армии во главе с генералом армии Епишевым? Сомнительно, чтобы маршалы безропотно откозыряли генералу. Да и задачей Политуправления было возвеличивать своих полководцев, а не развенчивать их. Беспрекословно Жуков мог подчиниться лишь одному органу – политбюро в лице Суслова, курировавшего идеологию.