Книга Искупление Путника - Сара Дуглас

Фарадей подняла глаза на мрачную каменную громаду. В этом форте родился Аксис, в этом форте умерла Ривка. А что ожидает ее саму?

Размышления девушки прервал возглас Готье:

— Ворота в форт! Мы у цели!

Ворота форта еле виднелись в конце крутого длинного пандуса.

— За мной! — Готье пришпорил коня.

Фарадей последовала примеру бравого лейтенанта и тут же пожалела об этом, почувствовав, что вот-вот вылетит из седла: крутой подъем не для неопытной всадницы!

— Готье, придержи коня! — крикнул, встревожившись, Тимозел. — Я спас Фарадей, а ты хочешь ее угробить. Миледи вот-вот свалится с лошади.

Готье оглянулся, одарив топороносца угрюмым взглядом, но, заметив, что Фарадей действительно может вылететь из седла, коня все-таки придержал. Это не помогло. Мгновение, и Фарадей, потеряв поводья, стала клониться вниз. И свалилась бы с лошади, если б не Тимозел. Поравнявшись с растерявшейся девушкой, он подхватил Фарадей и перекинул перед собой через шею коня.

— Какого черта ты не уследил за миледи раньше! — крикнул Готье. — Ты же ее охранник.

Тимозел открыл было рот, но так и не нашел язвительного ответа.

Тем временем лейтенант осадил коня и заговорил с двумя дюжими охранниками, стоявшими у ворот со скрещенными пиками.

— Тимозел, что с Фарадей? — спросила Ир, поравнявшись с топороносцем.

— Потеряла сознание. Видно, за время долгого перехода совсем обессилела. А ты куда смотрела? Могла бы вдохнуть в нее силы, ведь ты же колдунья.

— Во-первых, я не колдунья, а во-вторых, не знахарка. А ты прежде думай, а потом говори. Колдунов, магов и чародеев в Ахаре не жалуют, так же, как и тех, кто общается с ними.

Возразить Ир Тимозел не успел. После нескольких гневных возгласов и оживленной жестикуляции лейтенанта ворота открылись.

Во дворе форта оказалось светлее. Обширное пространство двора освещалось мутно-красноватым светом нескольких факелов, укрепленных в железных скобах по крепостной стене форта. Двор был полон солдатами. Но вот толпа расступилась, и навстречу появившимся всадникам шагнул высокий, крепко сбитый мужчина. На его квадратном лице с тяжелым волевым подбородком отражалось надменное высокомерие.

— А, Готье, — сказал он. — Надеюсь, ты обошелся в пути без потерь.

— Мало того, милорд. Я сумел пополнить свои ряды! Посмотри! — и, величественно закинув голову, откачнувшись всем телом назад, лейтенант простер руку, указуя на Тимозела и Фарадей.

— И кто же эти люди, о которых ты докладываешь начальнику с неуместной патетикой? — губы Борнхелда стали складываться в презрительную усмешку, но вдруг остановились на полпути и открылись от удивления. Он узнал Тимозела. Герцог опешил. Но тут на смену его замешательству пришло величайшее изумление, ибо женщина, свисавшая с лошади Тимозела, неожиданно встрепенулась и, подняв голову, тихо произнесла:

— Милорд, я была не в силах дожидаться тебя и потому приехала в Горкен-форт.

— Фарадей! — воскликнул герцог.

Ему не ответили. Фарадей снова потеряла сознание.

Глава сорок первая

Герцогиня Ихтарская

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — мягко спросила Ир, заметив, что Фарадей открыла глаза.

Фарадей села в постели и огляделась. Небольшая квадратная комната с каменными шершавыми стенами. Кроме кровати, шкаф, стол да два стула. В стене напротив — окно, хотя и застекленное, но больше похожее на бойницу, маленькое и узкое, едва пропускает свет. Зато за решеткой камина весело потрескивают дрова.

Фарадей смутно вспомнила, как вчера, видно, в этой же самой комнате, она, немного придя в себя и еле ворочая языком, пересказала изумленному Борнхелду ту самую историю о себе, которую уже рассказывала Готье в Жервуа.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — напомнила о себе Ир, сидевшая в ногах девушки.

— Превосходно, — Фарадей улыбнулась. — Только ничего толком не помню. Где я?

— В спальне Борнхелда. Герцог был так поражен твоим неожиданным воскрешением, что уступил тебе свою комнату, а сам, верно, промаялся на жесткой солдатской койке, если вообще смог уснуть. Зато ты проспала ночь и полдня.

— Я действительно выспалась, но, хоть убей, почти ничего не помню. Вроде бы вчера, немного придя в себя, я рассказала Борнхелду о своем чудесном спасении, ну, ту, выдуманную историю.

— Герцог проглотил ее, как рыба наживку.

— Поверил каждому слову?

— А как ему не поверить, если ты, считай, призналась ему в любви, повторяя, словно в бреду, что отправилась в Горкен-форт, не в силах его дождаться? Ты, видимо, не заметила, как герцог глупо переминался и шумно сопел, сам не свой от восторга. А теперь вставай. Умойся и приоденься на радость своему жениху, — Ир перевела дыхание и продолжила строгим голосом: — Фарадей, у нас мало времени. Вчера вечером мне удалось поговорить с одним офицером. По его словам, топороносцев ожидают через неделю. К тому времени ты должна выйти за Борнхелда. Не забудь, судьба народов Тенсендора зависит…

— От того, чьей я стану женой, — в сердцах закончила Фарадей. — Не напоминай мне об этом, пожалуйста, каждый день.

Ир пожала плечами и, ничего не ответив, направилась к очагу, чтобы снять с каминной полки кувшин с горячей водой.

В то время как Фарадей умывалась и одевалась, Борнхелд, прекрасно выспавшийся вопреки предположению Ир, проводил военный совет в большом зале форта, где присутствовали граф Йорг, герцог Роланд, лорд Магариз, а также Тимозел и Готье. Собравшиеся стояли за придвинутым к камину столом, заваленным картами, донесениями и другими бумагами, столь же необходимыми для проведения совещания.

Несмотря на жаркий огонь в камине, в зале было довольно прохладно, но только это неприятное обстоятельство, обычно мешающее плодотворному умственному труду, нисколько не удручало, по крайней мере, двоих: Готье и топороносца. На лицах обоих сиял румянец. И тому были причины. Карман Готье приятно отягощали деньги, полученные от благодарного Борнхелда, а Тимозела радовало не только приглашение на совет (неслыханная честь для простого топороносца), но и внимание герцога, уже трижды обратившегося к нему как к равному за советом. Разве Аксис когда-нибудь с ним советовался? Ему такое и в голову не приходило. Привык, чтобы ему слепо повиновались. Борнхелд не чета Аксису. С ним быстро выдвинешься. Он умеет ценить таланты.

Размышления Тимозела прервал Борнхелд. Оторвавшись от карты, герцог сказал:

— Ну что ж, нам остается решить, стоит ли удваивать патрули.

Ему не ответили: в зал вошла Фарадей, и все взоры обратились на невесту главнокомандующего.

На Фарадей было платье с глубоким вырезом, надетое по настоянию Ир, безапелляционно считавшей, что легкий открытый наряд — прекрасное средство из набора позволительных ухищрений, способных подтолкнуть Борнхелда к скорейшему браку.