Книга Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды - Владислав Картавцев

Мгновенно вещи вокруг меня приняли свой истинный облик. Наша объединенная сила не оставила камня на камне от миража, теперь меня окружала только наведенная энергия, концентрация которой в необходимой для создания фантома степени поддерживалась извне.

Она отличалась по качеству. «Стены» были фундаментальны, видно, «охотницы за головами» – я решил называть своих девушек именно так – уделили им особое внимание. Такими же крепкими казались и пол, и потолок. Зато кровать радовала глаз своей ощутимой энергетической мягкостью, и если мне стоило поискать выход, то только через нее.

– Какой же я дурак! – я хлопнул себя по лбу и даже ощутил боль, – ведь это и ежу понятно: если я во сне, то кровать и является тем клапаном, через который меня сюда затолкали. Ведь засыпал я именно на кровати, следовательно, и выйти могу только отсюда!

Не сказать, что сия мысль была равносильна озарению, как его описывают в толстых эзотерических книгах, но я не сомневался, что двигаюсь в правильном направлении.

Окруженный армией странных существ, я сел на кровать. Она была мягкой и невесомой, мало того, я с трудом балансировал на ее поверхности, чтобы не ухнуть в глубину и не улететь сквозь нее неведомо куда, подобно Алисе с ее кроличьей норой.

Кровать оказалась шлюзом сновидения, в этом у меня не было никаких сомнений. Я настроился на ее энергию и убедился, что неведомые сторожа не посчитали нужным блокировать этот выход, и мне дается полная свобода действий.

Я волен нырнуть в нее и отправиться, куда захочу, например, из своего сна – в реальность. Или удариться в странствия и путешествовать по чудесным закоулкам мироздания, пока не израсходую весь запас энергии. Я могу и это. Но что-то подсказывало мне: не стоит злоупотреблять местным гостеприимством, а нужно срочно выбираться наружу, поскольку кто их знает – эти законы сновидения? Может, оно полно злобных существ, которые только и ждут, чтобы поработить меня и лишить меня силы?

– В любом случае, скажем этой уютной призрачной квартирке: «До свидания!», – я уже собрался сделать шаг и пройти через тонкую энергетическую мембрану «кровати», но меня удержали. Мне еще нужно было поблагодарить существ, которые помогли мне увидеть, и я стал по очереди обращаться к ним и говорить, что без их помощи мое чудесное избавление (а я вдруг преисполнился уверенности, что иду правильным путем) было бы невозможно. И что сила благодарит их, и они могут отправляться по своим личным делам, их миссия закончена.

Существа исчезли, они получили все, за чем приходили, и поэтому никто из них не чувствовал себя обделенным. Я остался один и сразу начал терять ощущение безграничного осознания: еще немного, и я вновь окажусь в плену миража и снова начну воспринимать «кровать», как твердый отчетливый предмет.

Нужно было торопиться: я представил себя полым, невесомым и гулким от пустоты, ввинтился в кровать и, пройдя через входную мембрану, вдруг попал в неистовый шумный, переливающийся светом поток, который подхватил меня и, как пробку от бутылки, понес наверх, а я барахтался в нем и захлебывался от счастья. Я знал, что мое освобождение близко, еще чуть-чуть, и я вновь окажусь на твердой земле и снова смогу пить, курить и близко общаться с женщинами.

Эта крамольная мысль была последней, что я отчетливо запомнил – поток выбросил меня в уже знакомую мне пещеру с письменами, я осмотрелся, понял, что в безопасности и отключился. А письмена плыли надо мной и, кажется, пели мне колыбельную, а я вслушивался в их мудрость и доброжелательность, и засыпал, засыпал…

Глава тринадцатая. Ответы

– Ужель, Глафира, это вправду ты? – жмурясь от проникающего в квартиру солнца, я старался понять, где я, и что со мной. Мне было немного страшно открывать глаза: а вдруг мое спасение окажется только еще одной разновидностью наведенного колдовского сна, и, проснувшись, я обнаружу всё тот же пресловутый мираж, предназначенный стать моей вечной нематериальной могилой.

Я внутренне напрягся, страх уплотнился, но я задвинул его в мрачные закоулки темных фантазий (откуда он и вылез) и решил принять всё, как есть.

– Ура! – я соскочил с кровати и от радости стал приплясывать на ощипанном древнем паласе, который хозяева моей новой съемной квартиры оставили для удобства постояльца. Я был у себя – а именно, по адресу: ул. Магнитогорская, д. 21, кв. 2, что означало, что моему заключению пришел конец, и я вновь свободен, как пролетающая фанера над городом Парижем.

Я подскочил к зеркалу и уставился на свое отражение. Оттуда на меня смотрел некий тип, которого я еле-еле признал. Он был худой, как щепка, и весь зарос щетиной – словно не брился дня три-четыре. И не ел.

– Именно! – меня навестило очередное откровение, – судя по всему, этот дистрофик и есть я – только после недельного голодания и недельного же пребывания в постели, где меня оставили умирать в одиночестве!

В животе заурчало, и страшно захотелось пить. Я рванул на кухню. Жажда разгоралась во мне со скоростью ревущего таежного пожара, еще немного – и я воспламенюсь, как цистерна с бензином, и буду прожигать все вокруг. Но нет – мне на помощь пришел спасительный графин с водой, я ухватил его прямо за горло и начал заглатывать воду.

Литра мне показалось мало. Я огляделся вокруг, обнаружил большую пластиковую бутылку с водой под столом, вновь наполнил графин и опять выпил. А потом опять. Всё – я осоловело опустился на стул. «Человек-бассейн! Выпьет водочки ушат и проглотит лягушат!», – актуальная сказочная история была как раз про меня.

Вдруг неожиданно со мной случился голодный спазм. Желудок взорвался болью, как будто в него изнутри ткнули горячим железным прутом. Ну, меньше, меньше – но все равно, очень неприятно. Выходит, я очень долго ничего не ел!

– Это и так понятно, дурень! – я рванул к холодильнику. Странно, но в нем что-то было. Соки – три вида: апельсиновый, морковный и персиковый.

Я выпил немного сока. Мне сразу полегчало, но одновременно жутко захотелось опять прилечь. Я прошелся по квартире. Включил старенький хозяйский телевизор, канал новостей. Была суббота, что означало, что я проспал много – всю рабочую неделю, и мне предстоит выяснение отношений с директором. Единственно, что меня могло оправдать, так это то, что перед этим я уже звонил и прикидывался больным. Может, тот звонок послужит мне индульгенцией?

Настроение было двойственным. Я жив – уже хорошо! Я исхудал – в общем, ничего смертельного, через пару-тройку дней восстановлю форму и вновь буду, как огурчик. Я пропустил работу – это много хуже, но прежде чем бить в набат, нужно узнать, насколько все плохо, и какой длины зуб имеет на меня директор.

Я снова завалился на кровать. Белье было изжевано, как будто его мяло стадо слонов в период брачных игр. Впрочем, немудрено, принимая во внимание, что я валялся в постели дня три-четыре. Конечно, никакой крахмал подобного зверского к себе отношения не выдержит.

Мне следовало отдохнуть, а потом опять немного подкрепиться. Засыпая, я дал себе слово, что все: никаких осознанных сновидений, я собираюсь просто поспать, просто набраться сил, и более ничего.