Книга Гегемония, или Борьба за выживание. Стремление США к мировому господству - Ноам Хомский

«Независимые американские новостные издания» не заслужили такой оскорбительной похвалы со стороны главного журналистского издания США. Внимательный читатель в общем потоке информации мог встретить описания произошедших на Ближнем Востоке преступлений, хотя, конечно же, не в таких шокирующих подробностях, как в израильской или европейской прессе. Безусловно, что уже давно стало привычным, все американские СМИ аккуратно обходили обсуждение темы причастности собственного правительства к совершенным преступлениям.

Часто можно заметить, что террористические действия оказываются неприкрытыми и даже поощряются, когда вовлеченными в международную государственную террористическую деятельность оказываются те, «кому это позволено». Показательным примером является Турция, которая, как уже отмечалось, сменила Сальвадор в качестве основного получателя военной и технической помощи США. В Турции «государственный террор» применялся крупномасштабно и находил полное понимание и поддержку США на протяжении всего периода правления президента Б. Клинтона{376}. Я заимствую термин «государственный террор» у турецкого уполномоченного по правам человека, когда он использовал его при определении характера массированных репрессий Турции против курдского населения в 1994 году. Также данный термин использовал турецкий социолог Исмаил Бешикчи, который на протяжении пятнадцати лет занимался изучением турецких репрессий против курдов и которого уже повторно посадили в тюрьму после опубликования его книги «Государственный террор на Ближнем Востоке».

В Турции правительство достаточно успешно скрывало от посторонних глаз нежелательные для себя факты, но кое-что все же не прошло незамеченным. В ежегодном отчете Государственного департамента США за 2000 год, посвященном «оценке вклада США в борьбу с терроризмом», отдельно отмечались «успешные действия» Турции в борьбе с террором наряду с такими странами, как Алжир, Испания, — достойными соратниками на этом нелегком поприще. Эти хвалебные оценки никак не были прокомментированы специалистом по вопросам терроризма газеты «Нью-Йорк таймс». На страницах ведущего американского журнала, посвященного международным отношениям, посол США Роберт Пирсон заявил, что у Соединенных Штатов, «возможно, не было лучшего союзника и друга, чем Турция», в ее стремлении повсеместно «искоренять терроризм». Это наглядно продемонстрировали «слаженные действия [турецких] вооруженных сил», проявившие себя в «антитеррористической операции» на юго-востоке страны в местах проживания курдов{377}. Как уже отмечалось, сознательное стремление США замалчивать различные факты проявления турецкого государственного террора ослабло лишь в тот момент, когда в начале 2003 года в Турции произошли демократические волнения. При всем этом мало кому известно, что участие США в преступлениях турецких властей было решающим{378}.

Суть приведенных здесь рассуждений и наглядных примеров из всего огромного спектра проявлений террористической деятельности сводится к одному простому предложению о том, как снизить угрозу нападений: прекратить быть пособником террористов. Это станет главным вкладом в успешное завершение так называемой «войны с террором». Тем не менее, это не имеет отношения к категории террористической деятельности, существование которой допускается в рамках официальной доктринерской системы: в этой связи всегда крайне важно учитывать, когда «их» нападения совершаются против «нас» и наших союзников. Давайте на некоторое время переключим свое внимание от этого несомненно значимого вопроса и рассмотрим не менее важную предметную область, в которой очевидные истины предстают в интересном свете.

ОЧЕВИДНЫЕ ИСТИНЫ И ТЕОРИЯ СПРАВЕДЛИВОЙ ВОЙНЫ

Развитие теории справедливой войны получило новый импульс в контексте «новой эпохи гуманитарных интервенций» и развития международного терроризма. Приведем один ключевой в этом отношении аргумент: бомбардировки Афганистана, по общему мнению западных экспертов и наблюдателей, являются применением концепции справедливой войны в действии. Уважаемый философ и исследователь вопросов морали Джин Бетке Элштайн довольно точно обобщает различные мнения, когда пишет, что «практически каждый, за исключением абсолютных пацифистов и тех, кто полагает, что нам следует позволить убить себя и остаться неотомщенными, поскольку в мире слишком многие люди „ненавидят“ нас, согласен» с тем, что бомбардировки Афганистана были оправданной мерой{379}. Приведу всего лишь один пример: журналист газеты «Нью-Йорк таймс» Билл Келлер, теперь ставший главным редактором, отмечает, что в период, когда «США направили своих солдат в Афганистан в рамках операции по „смене режима“» в стране, «в качестве оппозиционеров рассматривались все, кто сознательно выступали против применения вооруженной силы». Также к числу оппозиционеров причислялись либо умеренные противники американского решения, либо «изоляционисты, ортодоксальные левые и придурки, о которых Кристофер Хиченс писал, что они, обнаружив гадюку в кровати своего ребенка, в первую очередь начнут звонить в организацию „Люди против жестокого обращения с животными“»{380}.

Это эмпирические утверждения, и, несмотря на то что они почти единодушно провозглашаются, необходимо удостовериться в их истинности. Давайте предположим, что «смена режима» была «главной предпосылкой» начала войны в Афганистане, и будем отрицать, что данный тезис всплыл уже в ходе проведения военной операции. Был ли среди тех, кто выступал против начала бомбардировок, кто-то помимо пацифистов до мозга костей и просто сумасшедших?

Оказывается, что были, и эта категория представляет особый интерес для нашего исследования. Во-первых, к ней, с момента объявлений о начале бомбардировок, относилась подавляющая часть Населения большинства стран мира. Об этом свидетельствуют результаты социологического опроса, проведенного компанией «Гэллап» в конце сентября 2001 года. Главным задаваемым вопросом был следующий: «Сразу же после того, как установлена личность террористов, должны ли власти США начинать проведение военной операции в стране или странах, где расположены базы террористов, или США должны добиваться экстрадиции подозреваемых в террористической деятельности с тем, чтобы они предстали перед судом?» Насколько реалистично осуществление таких дипломатических мер, стоит спросить сторонников наиболее непримиримой позиции по обе стороны конфликта. Вашингтон категорически отказался предпринимать любые попытки для проведения переговоров по экстрадиции боевиков «Талибана» и в то же время отказался предоставить доказательства выдвинутых против них обвинений.

Все мировое сообщество отдавало полное предпочтение дипломатическим и правовым средствам перед открытыми военными действиями. В Европе поддержка военных действий составляла от восьми процентов в Греции до двадцати девяти процентов во Франции. Наименьшее количество сторонников силовых мер было в Латинской Америке, которая в наибольшей мере, по сравнению с другими регионами, испытала на себе всю тяжесть американских интервенций: здесь поддержка варьировалась от 2 процентов в Мексике до и процентов в Колумбии и Венесуэле. Единственным исключением стала Панама, где 80 процентов населения выступали за мирное урегулирование афганского вопроса, а 16 процентов высказались в пользу проведения силовой акции. Поддержка нанесения ударов по гражданским целям была и вовсе минимальной. Только две страны в мире высказались в поддержку применения военной силы — Индия и Израиль (у которых на это были свои мотивы), прочие страны в большинстве были против войны. Как сообщалось в прессе, в этот момент в отношении американской политики наблюдались резко отрицательные выступления, политики, которая предполагала бомбардировки гражданских объектов в Афганистане, а впоследствии привела к тому, что целые городские агломерации превратились в «города-призраки».