Книга У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Алиса Корсак

Макса собирали всей семьей, как в былинные времена добра молодца на ратные подвиги. Забили багажник «мазды» провиантом, словно ему предстояло ехать не каких-то двенадцать часов, а недели две. Заморочили голову инструкциями и ценными указаниями. Вовка, добрая душа, хитро улыбаясь, сунул в карман его куртки книжку по женской психологии. Педант отец несколько раз заставил сына перепроверить, на месте ли документы. Но больше всех отличилась сестрица Анюта – собралась ехать с ним в качестве «группы поддержки». Вообще-то, дай Макс добро, в качестве «группы поддержки» с ним выехала бы вся семья, включая дядю Федю и близнецов. Но он от сопровождения отказался, сослался на деликатность предстоящего мероприятия. Анюта повздыхала немного и смирилась, мама всплакнула, отец и Вовка по-мужски сдержанно пожали ему руку, дядя Федя обнял, подмигнул заговорщически, пожелал ни пуха ни пера…

Лизаветин дом он – спасибо наводке дяди Феди! – нашел сразу. Покрутился немного во дворе, высматривая ребятенка посмышленее.

Решение выслать впереди себя тяжелую артиллерию в виде этакого щекастенького обаятельного херувимчика родилось экспромтом. Макс сгонял в магазин за шоколадкой, нашел и подходящего херувимчика. Парнишка был мал ростом, в шапке набекрень, смотрел на мир хитрющими ярко-синими глазами, при этом явно обладал природным обаянием и определенной деловой хваткой. Сотрудничать с таким – одно удовольствие.

Лизаветы дома не оказалось. Ну и хорошо. Они подождут ее на улице. Сегодня выходной, есть надежда, что домой она вернется засветло. Только бы херувимчику не наскучило ждать…

Судьба сегодня Максу благоволила, ждать пришлось всего ничего, каких-то минут двадцать.

На Лизавете была ярко-красная курточка. Может, по случаю внезапно наступившего потепления она не надела пуховик, а может, выбросила его к чертовой бабушке, как неприятное напоминание о своих московских приключениях. Скорее всего, выбросила, зачем ей рваный пуховик?

А выглядела она хорошо. Господи, как же хорошо она выглядела! Теперь, когда он смотрел на нее глазами влюбленного мужчины, а не тирана-рабовладельца, эта ее потрясающая симпатичность ну просто бросалась в глаза. А еще она подстриглась, коротко, под мальчика. И эта короткая стрижка ей тоже очень шла. Даже при том, что Макс всю свою сознательную жизнь предпочитал девушек с длинными волосами. А еще она улыбалась, подставляла лицо солнцу и улыбалась. С ума сойти, какая красивая у нее улыбка…

– Действуй, друг, – сказал Макс и сунул херувимчику коробку с Драконом…

Лизе не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у нее за спиной. У нее осталось несколько секунд для того, чтобы скрыть панику за невозмутимой улыбкой. Она целый месяц тренировалась вот так вежливо-отстраненно улыбаться. Просто так, на всякий случай. На тот фантастический случай, если бы Макс Легостаев решил вдруг к ней заехать.

– Лизавета, – позвал он шепотом.

– Что? – также шепотом спросила она, не оборачиваясь и прижимая к груди своего Дракона.

– Ты только выслушай меня, хорошо? – Над ее ухом, близко-близко, послышалось взволнованное сопение, запахло легостаевским парфюмом.

Лиза молча кивнула. Конечно, она его выслушает – почему бы не выслушать?…

– Дракон без тебя погибает.

Лиза посмотрела на Дракона. Выглядел тот отлично, никаких признаков скорой кончины.

– Дракон погибает, – повторил Макс, – и я вместе с ним. Лизавета, мы оба без тебя погибаем!

– С голоду? – не удержалась она, но оборачиваться не стала. Еще не время.

– Не с голоду, а без тепла и ласки. Лизавета, мы тебя любим… оба. Особенно я… Дракон, может, и выживет, а мне точно без тебя конец, – на ее плечи легли тяжелые ладони, затылку стало щекотно от его горячего дыхания. – Лиза, выходи за меня замуж…

Она ждала чего угодно, только не предложения руки и сердца. Она так испугалась, что чуть не выронила Дракона…

Лизаветины плечи под его пальцами напряглись.

– А что? Я знаешь какой завидный кавалер? У меня, между прочим, квартира в Москве и зарплата стабильная, и отцом нашим с тобой детям я буду хорошим. У меня наследственность о-го-го какая, мой дед в девяносто лет еще подковы гнул! – Макс сжимал ее плечи и нес всю эту чушь про зарплату, квартиру и подковы. Просто потому, что боялся, что, как только он замолчит, Лизавета тут же обернется, посмотрит на него презрительно своими крапчато-каштановыми глазищами и пошлет куда подальше. Ну хотя бы к той же Лоре… А он не хочет к Лоре, он хочет к Лизе! Он жизни своей не мыслит без этой девчонки!

Отстраненно-вежливая улыбка не получилась. Какая уж тут отстраненность, когда тебе только что признался в любви человек, без которого ты жизни своей не мыслишь? Мало того что признался, еще и замуж позвал, и детишками совместными грозится…

Все равно нужно было как-то себя посдержаннее вести, не заливаться глупыми бабьими слезами, не виснуть у Легостаева на шее, не хихикать сквозь слезы…

Лизавета всхлипывала у него на груди, а Макс счастливо улыбался, гладил ее по растрепанным волосам, шептал на ухо всякие глупости и непристойности.

Вот оно, счастье…

Идиллию прервал ощутимый толчок в бок. Херувимчик смотрел на свихнувшихся взрослых с досадой и легким недоумением, требовательно протягивал к Легостаеву пухлую ладошку.

– Что? – спросил ошалевший от свалившегося ему в руки счастья Макс.

– Шоколадку обещал? Так давай! – Херувимчик на всякий случай грозно нахмурился.

– Какую шоколадку? – Лизавета наконец перестала орошать слезами его куртку, проявила здоровое женское любопытство.

– Да так, не бери в голову, – Макс положил на маленькую ладошку шоколадный батончик. – У нас тут мужские дела…