Книга Магиер Лебиус - Руслан Мельников

Пфальцграф вернулся к двери мастератории. Убийство – вынужденное, необходимое, конечно же, убийство Герды – множило его ярость и ненависть. Хотелось убивать еще. Безумно хотелось. Но вместе с боевым пылом и жаждой крови, от которой полнился, наливался силой и дрожал каждый мускул, приходило и холодное успокоение. И трезвый расчет. Ярость и ненависть, как понял Дипольд, тоже бывают холодными и трезвыми.

После смерти Герды словно щелкнуло что-то, прояснилось будто что-то в голове. Мысли не скакали больше неуправляемым табуном кроваво-красных коней, не текли бурным и невнятным потоком багряного цвета. Мысли стали ясными, четкими.

Дельными.

Дипольд теперь совсем иначе видел все, что его окружало.

Во-первых, дверь… Которую рубит, рубит и никак не может прорубить чья-то алебарда. Нет, рано или поздно она, конечно, одолеет неподатливое дерево. Но дверной проем узок, низок и тесен. Некоторое время такой проход можно без особого труда оборонять в одиночку. Тем более с двумя мечами в умелых руках.

Если встать у самой двери, но с таким расчетом, чтобы хватало места для замаха, для удара – разящего, смертельного. Если занять удобную, заведомо выигрышную позицию и рубить, колоть каждого, кто попытается прорваться. Одного за другим рубить и колоть. Потому что входить в мастераторию можно только по одному.

Да! Рубить и колоть, забивая проход оберландскими телами, покуда не устанет рука. Обе руки. Всего-то и нужно – стоять твердо и не отступать. Так Дипольд положит на пороге магилабор-залы уйму врагов, прежде чем погибнет сам.

Погибнет с честью или вновь окажется в позорном плену.

Погибнет-погибнет… Лучше уж пасть в бою, чем возвращаться в клетку. Возвращаться туда он не намерен ни при каких условиях. Смерть предпочтительней. Бесспорно! И все же… Все же до чего не хочется умирать, покуда живы оберландский маркграф и его магиер. Но ведь и не умирать уже нельзя. Бежать-то из проклятой мастератории некуда.

А в самом ли деле нельзя? И так ли уж некуда?

Взгляд Дипольда скользит от двери к окну. На окно пфальцграф смотрит с тоской и грустью. Сквозь такое окошко, пожалуй, и протиснуться можно. Можно было бы, если б не кованая железная решетка…

Но частые прутья мешают не то что пролезть – даже за оконный проем заглянуть. Голову просунуть да вниз посмотреть не дают. Вдали-то вон – горы, луга, лес… Свобода вдали… А что вблизи? Что под самой стеной? Невозможно понять, пока проклятущая решетка запирает оконный проем.

Жаль, человек не дым, не пар, не колдовская взвесь. Человеку не просочиться меж железных прутьев. И взломать такие человеку не под силу. Даже пытаться не стоит. Все же Дипольд пытается. Чтоб после честно сказать себе: «Я сделал все, что мог».

Сначала рубит решетку мечом, потом мечом же старается разбить, расковырять кладку там, где железные прутья тонут в камне. Но – нет, толстые прутья прочны и неподатливы, и металл вмурован в камень намертво. Как руки и ноги Герды. Возможно, и тут не обошлось без магии. А если даже и нет…

Хрясь-зь-зь!

Эх, лучше бы он не пытался!

Трофейный клинок не выдерживает, ломается. Теперь у Дипольда только один меч. Переломить и его – значит остаться вовсе безоружным, когда оберландская алебарда пробьет наконец дверь магилабор-залы.

Чем?! Чем еще можно разбить злополучную решетку?! Высадить?! Выворотить?! Вырвать?!

Дипольд мечется по разгромленной мастератории. В дыму, в пару, в извергающихся фонтанах.

Ничем!

Нечем!

Посеченные трубки – некоторые еще брызгают и тихонько сочатся какой-то гадостью – не подходят. Цепь, что опутала бесчисленными мотками стол с неведомым дохлым монстром, – тоже. И от насоса, на котором до сих пор подрагивают, трепещут куски мелко порубленного мяса – куски людей-машин, не желающих умирать, – тоже проку мало. Использовать в качестве тарана руку голема? Разогнать на тележке? Садануть по решетке? И что? Не вышибешь ведь с первого раза. А второго не будет. Железная рука свалится на пол, а в одиночку Дипольду такую тяжесть не поднять.

Дверь трещала. С внутренней стороны откололась и отлетела первая щепка. Появилась щель. В щели на миг показался острый край лезвия. Это была лишь маленькая щель. И это был самый кончик алебарды. Но это пока… Пока маленькая. Пока кончик.

Там, с той стороны, громко кричали.

– Рука! – кто-то кому-то орал с той стороны. – У него рука голема!

Рука? Мысли Дипольда снова закрутились вокруг механической конечности. Почему преследователей так волнует эта рука? Боятся, что беглец использует ее против них? Но как?

Нет, оберландцы опасались другого…

– Сбежит! – опять за дверью послышались встревоженные голоса. – Через окно сбежит!

Окно? Рука? Что за бред? Неужели они действительно думают, что благодаря механической руке можно… Из этой западни…

Стоп! А если в самом деле? Если правда? Что, если…

А ведь можно! Попробовать – можно!

Спасительное озарение пришло внезапно. Такой очевидный… Простой такой выход! Невольно подсказанный оберландскими стражниками.

Бежать – можно!

Можно взломать оконную решетку!

Дипольд склонился над механической рукой. Осматривая, ощупывая…

Помнится, Мартин говорил… говорил… где-то над локтем… у плеча… с внутренней стороны… со стороны подмышки… Проклятье!.. Где искать подмышку… если только одна рука… Но где-то там… именно там… рычаг… рычажок… Приводит руку в действие… сжимает пальцы… разжимает… сжимает… пальцы голема сминают шлем… Мартин говорил… Так, может… может, так… так же… и решетку… смять… сломать… сорвать с окна?..

Очередной удар алебарды – и снова летит щепа. И новая щель – чуть в стороне от первой щерится в расколотой дубовой доске. Еще удар – и блестящее лезвие выглядывает из лопнувшего дерева ниже. Дверь скоро поддастся, искрошится скоро под такими ударами. Скоро вместо этих щелей появится одна сплошная дыра. А уж когда алебарда перерубит засов…

Сейчас Дипольд старался об этом не думать. Сейчас он использовал остававшееся в его распоряжении время. Пальцы пфальцграфа судорожно шарили в переплетении металла. Над стальным шарнирным локтем. Здесь – искусственные, ненастоящие, поблескивающие металлом, выкованные в огне и заговоренные магией кости, мышцы, жилы… Все как у человека, и в то же время все совсем не так, иначе совсем.

Отыскать неприметный рычажок в сложной механике Дипольду удалось не сразу. Но едва отыскал…

Щелк!

Растопыренные стальные пальцы с лязгом сомкнулись. В неразжимаемый, казалось, кулак. Дипольд поежился. Не хотелось бы ему когда-нибудь очутиться в таких вот тисках! Пфальцграф отвел рычажок в прежнее положение. Пальцы послушно разжались.