Книга Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт

История Лонгсуорда

— Что будет дальше с лордом Хасселторпом? — поинтересовалась Беатриса. Она сидела дома за туалетным столиком, расчесывала волосы и смотрела на отражение Рено в зеркале.

Он полулежал на кровати в широком шелковом халате, распахнутом на груди. Беатрисе не хотелось расставаться с ним ни на минуту, стать его постоянной спутницей, его тенью. Именно сегодня она чуть было не потеряла его навсегда, а затем они расстались, хоть и на короткий срок.

Рено доставил лорда Хасселторпа в тюрьму, а она поехала в Лондон вместе с леди Хасселторп, опечаленной, нет, почти убитой свалившимся на нее горем. Несчастная женщина даже не подозревала о подлом предательстве мужа, о том, какой страшный, бессердечный человек скрывался под личиной внешней доброжелательности и любезности. Всю дорогу Беатриса, как могла, утешала опечаленную миледи.

Они увиделись только поздно вечером, когда усталый, но довольный Рено вернулся домой. Обняв и поцеловав ее, он принял ванну, а затем поднялся к ней в спальню.

— Он будет отвечать по закону. Ему предъявят обвинение в измене и преднамеренном убийстве, — ответил Рено. — Когда он будет признан виновным, а в этом у меня нет ни малейших сомнений, его вздернут на виселице.

— Как жаль леди Хасселторп! Как это ужасно! — Беатриса передернула плечами. — Неужели он предал всех только ради того, чтобы французы убили его брата?

— Можешь не сомневаться. Наверное, французы ему даже заплатили, хотя его главной целью был титул.

— Какой страшный человек!

— Несомненно. Беатриса повернулась на стуле и взглянула ему в лицо:

— Я еще не успела поблагодарить тебя за то, что ты помог принять закон мистера Уитона.

— О, не стоит меня благодарить! — Он махнул рукой. — Это мой долг, ведь я офицер. Кому как не мне надо заботиться о солдатах, хотя изначально меня волновала лишь собственная судьба.

Она подошла к нему и провела ладонью по еще мокрым после купания волосам.

— Ты потерял все, поэтому неудивительно, что тебе, прежде всего, хотелось вернуть титул и состояние.

— Нет. — Он покрутил головой и отвернулся. — Я думал только о деньгах, своих землях и титуле. Я не придавал значения вечным ценностям. Еще чуть-чуть, и я потерял бы самое главное.

У Беатрисы перехватило дыхание. Не говоря ни слова, она забралась к нему на кровать и пристроилась рядом, поглаживая рукой его полуобнаженную грудь.

Он привстал и обнял ее.

— Ты мое главное сокровище, — сказал он и нежно поцеловал поочередно каждый пальчик на ее руке. — Каким же я был болваном, что не понял этого намного раньше! Только тогда, когда я скакал в поместье Хасселторпа, до меня, наконец, дошло, что ты самый близкий мне на свете человек. Как я боялся не успеть! Я мчался и думал только об одном — лишь бы ты была жива.

— Я считала, что ты не приедешь, — призналась Беатриса.

Он закрыл глаза и со стоном произнес:

— Как, должно быть, ты меня ненавидела!

— Нет. — Она торопливо закрыла ему рот ладошкой. — Как ты можешь? Как я могу тебя ненавидеть, если я люблю тебя?!

Он схватил ее и прижал к себе, уткнувшись носом в ее щеку.

— Не говори так, если ты до конца не уверена в себе. Но если это правда, то ты навсегда будешь моей. Я никогда не отпущу тебя от себя, а буду держать так же крепко и нежно, как сейчас.

Она обхватила его лицо руками и заглянула в глаза.

— Как я счастлива! Ты меня любишь, я готова выбежать на улицу и кричать от радости, пусть все об этом знают. Если меня будет плохо слышно, я заберусь на крышу и закричу о нашей любви на весь Лондон. Я люблю тебя, люблю с той самой минуты, когда ты впервые появился здесь, в гостиной, устроив страшный скандал. Я влюбилась в тебя, еще будучи девочкой, глядя на твой портрет в голубой гостиной. Рено, я люблю тебя…

Но тут ее излияния были прерваны поцелуем, страстным и долгим. Оторвавшись от ее губ, он перевел дыхание и сказал:

— Я тоже люблю тебя, Беатриса. И буду любить всю жизнь, до самой смерти.

Она лукаво улыбнулась:

— Но я призналась первая.

Он рассмеялся и, уже ни говоря, ни слова, счастливый настолько, насколько вообще может быть счастлив человек, спрятал лицо в ее густых пшеничного цвета волосах.

Месяц спустя в Бланшар-Хаусе был устроен праздничный вечер.

— Итак, его приговорили к смерти. Он получил по заслугам, — сообщил не без удовольствия Хартли.

— Да, по решению суда Хасселторп вскоре будет повешен, — подтвердил Рено. Он, Хартли и еще несколько джентльменов, уединившись в углу голубой гостиной, тихо беседовали между собой, не желая привлекать к себе внимания. Никому из них не хотелось омрачать праздничной атмосферы, царившей в доме.

— Закон суров, но справедлив, — вставил дядя Реджи. Заметив, как улыбнулся Вейл, старик побагровел. — Честно признаюсь, никогда не поддерживал бы человека, если бы знал, что он убил собственного брата и изменил королю.

— Да никто из нас даже не догадывался об этом, — согласился Манро. — И вас ни в чем не обвиняют.

— Благодарю. — Рено деликатно откашлялся и толкнул локтем в бок улыбающегося Вейла, который уже открыл рот, явно собираясь пошутить. За последний месяц Рено приложил немало усилий, чтобы не только успокоить дядю Реджи, но и позаботиться о его положении в свете.

Хотя ему не все удалось и, строптивый характер дяди Реджи все еще давал о себе знать, но постепенно их взаимоотношения улучшались. Он опекал и оберегал этого упрямца, потому что Беатриса была его племянницей, воспитанницей и любимицей, а это искупало все его недостатки в глазах Рено. Он и Беатриса надеялись, что со временем все образуется.

Рено окинул взглядом дамское общество, которое в основном группировалось вокруг двух поставленных рядом диванов. Беатриса, как радушная хозяйка, была среди гостей, вежливо слушая, что ей говорила леди Манро. Сапфировое фамильное ожерелье сверкало на ее шее, но еще ярче блестели глаза Беатрисы. Казалось, что вся ее фигура излучает счастье и радость, что, впрочем, было совсем не удивительно. Она достигла всего, о чем мечтала в прошлом, когда девушкой приходила в голубую гостиную и рассматривала портрет своего будущего мужа. Ее счастье передавалось Рено, отражаясь в нем как в зеркале. Разделяя с ней это счастье, он сам становился добрее, лучше.

Взгляд Рено упал на Эмили, на ее еще больше округлившуюся фигуру. Он заметил, что Хартли все время с нежностью и любовью поглядывает на жену. Его не могло не волновать подобное внимание. Возле нее стояла Хелен, леди Манро, а неподалеку в позолоченном кресле сидела тетя Кристель. Рядом с Эмили на диване расположилась леди Вейл, которая никогда не забывала, что спину надо держать прямо. Все дамы о чем-то мирно беседовали.

Вдруг его внимание привлек громкий женский смех в другом конце зала. Это звонко рассмеялась мисс Ребекка Хартли. Ее, по-видимому, рассмешил черноволосый юноша, который явно ухаживал за ней.