Книга Сущий рай - Ричард Олдингтон

— Что, милый?

— Пусть это не отравляет нашей жизни с тобой, хорошо?

— Ну конечно нет; а почему это должно отравлять?

— Ах, я и сам не знаю, — ответил Крис, вспомнив, что Марта не знает всей правды о Жюли. — Эти два несчастья были для меня большим ударом. Я не хочу, чтобы через меня они подействовали и на тебя.

— Этого не будет. Все будет хорошо, и я буду ждать, когда ты вернешься. Я встречу тебя здесь, если хочешь.

— Встретишь? Это будет замечательно. Я вернусь, как только будет возможно, Марта! Но так обидно — лишиться этих счастливых дней, которые мы могли бы провести вместе.

По платформе шел кондуктор, захлопывая двери и крича пассажирам, чтобы они садились в вагон. Марта легонько пожала его руку, точно заключая условие.

— Мы не будем клясться в верности до гроба, — шутливо сказала она. — Но давай попробуем быть счастливыми любовниками. Au revoir, милый!

Она обняла его и поцеловала, горячо и откровенно. Крис проговорил что-то, пытаясь выразить свои чувства, но ему сейчас же пришлось бежать и занять место в вагоне.

— Au revoir! — крикнул он ей. — Пиши обязательно. И спасибо тебе за все!

Шесть

В тот же день, в начале пятого, Крис стоял на покрытой асфальтом платформе незнакомой провинциальной станции. Стук захлопывающихся дверей вагонов, крики «Готов!», свисток, взмах зеленого флажка — и поезд отошел от перрона. Его прерывистый шум постепенно затих, наступившую тишину нарушал только грохот железного листа с какой-то рекламой, сотрясаемого холодным северо-западным ветром. Крис поднял воротник пальто и направился к выходу в город. По одну сторону станции расположились построенные наспех дома небольшого поселка, жалкого и убогого в своем ничтожестве. По другую сторону виднелись поля, обнесенные живыми изгородями, несколько разбросанных тут и там маленьких домиков и вдали ряд красных кирпичных особняков, похожих на спичечные коробки.

Контролер с любопытством уставился на Криса, которому пришлось спросить у него дорогу к дому матери. Без сомнения, контролер знал о случившемся. Вероятно, об этом знала уже вся округа.

— Можете идти прямо по этой дороге, — любезно объяснял контролер. — Но это будет большой крюк. Есть тропинка через поля. Сверните вон там и войдите в первую калитку направо.

Крис поблагодарил, но контролер увязался за ним, без всякой надобности повторяя свои указания. Ему очень не хотелось расставаться с человеком, который был явно причастен к тому, что здешние газеты назвали «трагедией». «Вот отвратительная навязчивость», — подумал Крис. Он живо представил себе, как контролер возвращается к своим сослуживцам и говорит им: «Встретился мне тут молодой человек, спрашивает дорогу к тому дому, где умер вчера ночью тот старик. Не иначе как сын». Вот они, человеческие умы, воспитанные на тухлятине газетных сенсаций…

Трава на лугах еще торчала увядшими бурыми пучками, на кустарниках и деревьях еще не появились почки, но под защитой живых изгородей уже пробивались весенняя трава и молодые растения. Крис увидел цветущий аронник, затем брызги хрупкого золотого чистотела, дальше — кустик белых фиалок. Тропинка привела его к неглубокому ручью, через который была переброшена единственная широкая доска без перил. Крис осторожно перешел через ручей и остановился на секунду поглядеть на ивы, усыпанные золотыми сережками. Он любил нечеловеческое величие этого медленного вступления весны, неизбежный поворот земли, которая возвращается в полосу солнечности, не обращая никакого внимания на нервическую суетню мельтешащих на ней людей с их нелепыми верованиями, с их бессмысленной борьбой за власть. С вершины дерева черный дрозд мелодично вызывал на бой всех остальных дроздов. «Вероятно, — подумал Крис, — о птицах было написано почти столько же фантастического вздора, как о женщинах».

После недолгих поисков он нашел коттедж родителей. Он назывался «Цветущий шиповник», хотя Крис не мог обнаружить никаких признаков шиповника в его жалком палисаднике. Немногочисленные подснежники безрезультатно выставляли свои прелести в расчете на еще не появившихся насекомых. Все ставни дома были закрыты. Крис позвонил, дверь с перепуганным видом открыла какая-то незнакомая женщина.

— Миссис Хейлин нет дома, — робко сказала она.

Крису пришлось подробно объяснить, кто он такой, прежде чем его впустили. Он повесил пальто и шляпу в узкой темной передней и прошел в гостиную, заставленную громоздкой мебелью из старого дома. Ковер был новый, недорогой и кричащий. Крис спросил, где мать.

— Она у себя, в постели, — объяснила женщина.

— Будьте добры, поднимитесь к ней, — вежливо сказал Крис, — и сообщите, что я приехал и спрашиваю, желает ли она меня видеть.

«Как мучительны мои возвращения домой, — подумал он, вспомнив свое унылое прибытие из колледжа (казалось, это было так давно). — Можно подумать, что нас связывают только общие несчастья. Таково это изумительное изобретение — семья, основа всякой цивилизации. Верно? Не является ли она, наоборот, тормозом цивилизации? Но… nous allons changer tout cela»[27]

Крис очень медленно подымался по крутой неудобной лестнице. Он ломал себе голову над тем, какого рода сцену она разыграет и как ему вести себя с ней? Что нужно предпринять? И когда воздадут мертвому последний и ненужный долг, как лучше всего поступить ей самой? Что она думает делать?

Как он и предполагал, ему пришлось выдержать патетическую сцену. Сидя в постели в кокетливом кружевном чепчике и элегантном розовом капоте, отделанном лебяжьим пухом, Нелл заключила его в безжалостные объятия, проливая обильные слезы и произнося бессвязные слова, которые должны были изображать неутешное горе. Она все твердила, что отныне Крису, по милости Провидения и с соблюдением всего подобающего декорума, надлежит занять место покойного главы семьи. В комнате слышен был сильный запах бренди.

После того как несколько минут ушло на весьма тягостную борьбу, Нелл согласилась выпустить Криса из объятий и заговорить более связно. Она начала с вопроса:

— Где Жюли?

— В Лондоне.

— Почему она не приехала с тобой? Когда она приедет?

— Она не может приехать, — сказал Крис, догадываясь, что Нелл не читала его письма к Фрэнку. — Она больна.

— Больна! — воскликнула Нелл; тон ее выражал скорее возмущение, чем жалость. — Что это ей вздумалось болеть в такое время? На похороны-то она приедет?

— Ей еще довольно долго нельзя будет вставать с постели, — объяснил Крис.

— Что подумают люди, если его родная дочь не будет на похоронах! — сказала Нелл, охваченная тревогой за свой общественный престиж. — Она должна будет прислать Джеральда.

— Он тоже не сможет приехать, — сказал Крис, приходя все в большее замешательство. — Я объясню это все потом. А пока что я ведь ничего толком не знаю. Скажи мне, во-первых…