Книга Запретный город - Кристиан Жак

Абри перевел дух. По крайней мере, Мехи не прогнал его. На этот раз не придется увиливать и изворачиваться: есть доказательства честного сотрудничества.

Следуя за дворецким, сановник прошел через роскошный зал с четырьмя колоннами, украшенными изображениями рыбной ловли и охоты на болоте. Затем его провели в комнату для массажа, где у стены стояла выложенная из кирпичей лежанка, прикрытая многоцветными циновками высочайшего качества. Шкафы ломились от множества стеклянных, алебастровых и выточенных из слоновой кости пузырьков и кувшинчиков с мазями и снадобьями, и сосуды эти были очень разнообразны по виду: одни походили на цветок лотоса, другие — на папирус, гранат или кисть винограда, косметические ложечки были выточены в виде обнаженных пловчих, державших за крылья уток: в туловища птиц наливали всяческие масла.

Мехи лежал на животе. Массажист растирал спину своего господина, а маникюрщик очищал его ногти щеточкой из «финиковых волос» — так называли нити, вытягиваемые из листьев финиковой пальмы.

— Присаживайтесь, мой дорогой Абри, и простите, что я принимаю вас в таком виде, у меня сегодня очень загруженный день. Тем более, что эта встреча не была назначена заранее. У вас хорошие новости?

— Превосходные… но строго между нами.

— С маникюром покончено. Что до массажиста, то он глухонемой.

Маникюрщик удалился, а массажист продолжил свои труды.

— Действительно, давно у нас не было случая поговорить, — заметил Мехи. — Мы слишком заняты работой, и каждый печется о своем служебном росте. Наши пути то сходятся, то расходятся.

— Я тоже так думаю… И хочу вас поздравить — вы прекрасно справляетесь с управлением казной нашего города. Ваш тесть гордился бы вами.

— Ваша хвала тронула меня до глубины сердца. Я часто вспоминаю об отце своей супруги и сожалею о его преждевременной кончине.

— Ваши обязанности все весомее и все многочисленнее… Простите, но не побуждает ли это вас отодвигать в сторону, а то и забывать те намерения, о которых мы с вами разговаривали?

— Ни в коем случае, — резко ответил Мехи.

— Вы по-прежнему желаете сокрушить Место Истины?

— Мои намерения не меняются, и договор между нами тоже. Только я не уверен, что ты его соблюдаешь.

Это оскорбительное тыканье… Абри даже вздрогнул.

Да что там, его всего трясло.

— Я стараюсь изо всех сил, поверьте, но мои труды не увенчиваются успехом. Тайны этого братства охраняются куда надежнее, чем я предполагал. И любая оплошность может разъярить визиря. А то и самого фараона.

— Зато в Фивах ныне все мое. Я обещал, что должность за тобой останется, и слово сдержал. Но если ты будешь вилять и ничего для меня не делать, гляди! Я доложу тем, кому следует, что ты не справляешься.

Побледневший Абри завертелся.

— Вы же знаете, что это не так… Я аккуратно исполняю свои обязанности, никто не жалуется, и я…

Мехи настолько выбил своего собеседника из колеи, что тот чуть не забыл, что у него в запасе такие доводы. Неотразимые, ничего не скажешь.

— Хочу сказать о начальнике Собеке. Я вызнал всю его подноготную, глубоко копал.

— Нашел что-нибудь?

— К сожалению, почти ничего… Думал даже отступиться: этот страж кажется совершенно неподкупным. Но сначала решил поговорить с ним и отправился в селение, якобы изучать работу и положение помощников. Но на самом деле я хотел лишь плотнее пообщаться с Собеком.

— Прекрасно, мой дорогой Абри! И каковы итоги?

— Это очень совестливый человек, исполняющий свои задачи с предельным рвением.

— Кто бы сомневался! Это мы и так знали. Что здесь нового?

— Собек утверждает, что удовлетворен своей участью, но это лишь видимость. На самом деле ему начинает надоедать тягостный труд, отнимающий все время и мешающий обзавестись семьей.

Мехи оделся и быстрым мановением руки отослал массажиста.

— Возможно, это любопытно, мой дорогой Абри, — размышлял вслух командующий, рассматривая себя в медном зеркале, рукоятка которого была отлита в виде фигуры обнаженной девицы. — Но пошел ли ты дальше?

— И зашел довольно далеко. Я предложил ему более благодарную должность — в управлении охраны каналов. В уверенности, что вам ничего не стоит дать ему такое назначение.

— Так оно и есть… Но дал ли ты понять, что за подобную щедрость желательно кое-что получить взамен?

— Разумеется.

— И что Собек?

— Полагаю, он согласен помогать нам. В том объеме, в каком мы попросим.

— И в самом деле прекрасная новость!

Мехи, стоя перед зеркалом, расчесывал свои черные густые волосы, которыми по праву гордился. Убедившись, что его могучий покровитель доволен, Абри позволил себе слегка расслабиться.

— Я ни о чем не забыл, будьте покойны! Но вот уже давно никто из мастеровых из селения не уходил. По крайней мере, надолго.

Мехи нахмурился.

— Как-то не верится… Сдается мне, что ты просто не наладил слежку, как мы договаривались. А мастеровые шатаются туда и сюда незамеченными.

— Люди, задействованные мной, чутья не теряли. Клянусь! Но задача уж очень щепетильная!

— Мое терпение иссякло, Абри. С сегодняшнего дня я требую только дела. Не разговоров, а дел — вот чего я хочу.

57

С тех пор как начальник артели привлек Нефера к работам по обустройству нового святилища для ка Рамсеса Великого, у Ясны если и случались моменты близости с мужем, то очень редкие и скоротечные. Вслед за посвящением в тайны судостроения Нефер Молчун преодолел еще несколько ступенек служебной лестницы, а расплачиваться за очередное продвижение приходилось принятием все новых и новых жестких ограничений, накладываемых каждой ступенью.

Прочим посвященным казалось, что очень уж легко даются новые навыки молодому человеку и что предъявление доказательств своего мастерства не требует от него почти никаких усилий. И только его жена знала, что это не так и что он швыряет все, что только знает и умеет, в топку самозабвенного труда. Но работа-то была не в тягость, потому что Нефер жил в гармонии с самим собой. Он родился для Места Истины, и боги сотворили его, чтобы он совершенствовался здесь и служил селению.

Годы летели незаметно, и это было счастливое время для Нефера и Ясны, несмотря на то что работать обоим приходилось помногу. Пока Молчун постигал науку резьбы по камню и обучался ваянию, Ясна усваивала учение жриц Хатхор и перенимала мастерство ведуньи. Первое посвящало ее в тайный смысл обрядов и символов, второе раскрывало перед ней древние предания, унаследованные от мудрецов прошлого, и учило видеть незримое.

Вот и сегодня, как и в любое иное утро, Ясна вышла на террасу своего дома и оглядела селение мастеров, приютившееся у подножия скал: повсюду виднелись святилища, строившиеся для поклонения богам или же в память о почивших фараонах, оберегавших Место Истины: защищали селение Аменхотеп I, Тутмос III и Сети, отец Рамсеса. Извилистый ряд, в который выстроились молельни, прижимался к подножию утеса, а священные помещения храмов с алтарями были обращены к Закатной вершине, на которой, вдали от взоров людских, еженощно совершалось таинство воскрешения.