Книга Роза и лилия - Жеральд Мессадье

Лучший комплимент Жанне сделал в тот вечер Гийоме, немного выпивший и умиленный.

— Хозяйка, — сказал он, — вы — наша королева.

Вечером 15 января 1456 года все тот же Гийоме по секрету сообщил Жанне, что слышал от одного из преподавателей Корнуэльского коллежа, будто в Париж вернулся Франсуа Вийон.

— Когда?

— День или два назад.

В тот вечер Жанна настояла, чтобы Филибер остался ужинать. Ей все время казалось, что вот-вот зазвонит колокольчик у двери. Жанна сама не могла понять, печалиться ей или радоваться.

Как же Франсуа осмелился вернуться в город, где ему вынесен смертный приговор? Для этого надо быть безумцем или наглецом. А вдруг он был помилован королевским указом? Жанну мучило любопытство. Ей хотелось быть посвященной в дела человека, который как-никак был отцом ее ребенка. Вот только как о нем разузнать?

Ответ подсказал Филибер, которому она рассказала об отце своего мальчика и об их отношениях с Вийоном после его рождения:

— Второго февраля коллеж празднует годовщину своего основания. Это к тому же Сретение. Сообщи ректору, что баронесса де Бовуа в благодарность заведению, доставившему ей так много клиентов, посылает на праздник блины. Тебя обязательно пригласят. Я знаю, что там будет помощник прево по уголовным делам, Мартен Бельфе. Его присутствие должно знаменовать примирение между королевской властью и Университетом. Ты могла бы его расспросить.

Это было ловко придумано, хотя Жанне вовсе не улыбалось кормить за свой счет всю ораву гостей. И все это только для того, чтобы узнать о Вийоне.

— А они пригласят женщину?

— Там будет два праздника. Один открытый для всех, во дворе, где будут отцы и матери учеников. Второй — в большой зале, куда конечно же не допустят женщин.

— Как я узнаю его?

— Я подам тебе знак.

Жанна задумалась, стоит ли ее любопытство всех этих трудов. Вдобавок ей не хотелось заставлять беременную Сидони работать до ночи, выпекая несчетное количество блинов.

— Нет, — сказала она в конце концов, — пусть с ним поговорит твой учитель, а потом ты мне все расскажешь.

Третьего февраля Франсуа снова не появился. Зато пришел Филибер с весьма подробным рассказом.

— Даже изобретать ничего не пришлось, чтобы поговорить с Бельфе. С десяток людей обступили его и расспрашивали о Вийоне. Он объяснил, что два кружка друзей Франсуа ходатайствовали за него перед королем и тот согласился его помиловать. Прево пришлось подчиниться монаршей воле. Стало быть, сегодня Вийон должен быть свободен.

В глазах Филиберта мелькали хитрые искорки.

— Почему ты говоришь должен быть, когда он и вправду свободен?

— Мой учитель, удивленный появлением Вийона, сам был в канцелярии суда и смотрел списки помилованных. Он отыскал копию письма, где объявлялось помилование за убийство священника Шармуа в уличной драке. Но там стоит имя мастера Франсуа де Ложа, прозванного Вийоном.[34]

— Я не понимаю…

— Жанна, ведь ты сама говорила, что имя этого человека Франсуа де Монкорбье. На него королевская милость не распространяется. Ему небезопасно появляться в городе.

Жанна была поражена. Как все это в духе отчаянного и мятущегося Франсуа! Загадочное убийство, непонятная личность, ни с того ни с сего явленная милость… Жанна порадовалась тому, что он исчез из ее жизни и, судя по всему, возвращаться не собирается.

— А что это за дружеские кружки, вставшие на его защиту?

— Не очень понятно. Поговаривают, что в первом из них всего-то один человек, но зато какой! Иоанн Бурбонский!

Жанне было знакомо это имя. Только последний забулдыга мог не знать, что после короля Иоанн Бурбонский был самым именитым и могущественным человеком в стране. Победитель англичан при Форминьи, тогда еще граф де Клермон, он вскоре возглавил войска в Гиени и прогнал англичан из Франции, где они сохранили только кусок земли у Кале. Такому человеку король, конечно, не мог отказать. Непонятно только одно: как мог быть ему известен бедняга Франсуа, никогда не служивший ни в одной армии, если не считать нескольких бродяжьих шаек. А что значит неизвестное ей имя Франсуа де Лож?[35]

— Мой учитель считает, что Франсуа — франкмасон, — сказал Филибер.

— Франкмасон? Каменщик? — переспросила Жанна.

— Говорят, что это могущественные люди.

— Каменщики? — спросила совершенно сбитая с толку Жанна.

Она была задета тем, что ее бросили, а отец ребенка не проявляет к сыну ни малейшего интереса, но все же больше радовалась тому, что ей не приходится разбираться в темных делишках Вийона. Она твердо решила, что если он только сунется в лавку, она выскажет ему все начистоту.

Это похвальное решение осталось без последствий, ибо Франсуа Вийон больше не появился на улице Бюшри. Лишь имя его навсегда осталось в ее памяти.

Все эти заботы сами собой забылись, когда Жанна, придя на рынок, увидела постные мины торговцев и полупустые прилавки. Мясники, птичники, продавцы сыров, овощей, рыбы и вина были в одинаковом положении.

— Да что у вас тут происходит?

Ей отвечали, что дороги занесены снегом, а у поставщиков не хватает товара.

Понятно, что цены взлетели. Курица, которая еще вчера стоила пять солей, теперь продавалась по восемь, а ливр говядины вообще подорожал вдвое. Ливр брюквы отдавали уже не за два, а за три соля.

Жанна не находила себе места. С каждой неделей товаров становилось все меньше. Ее мельник отказывался продавать муку незнакомым клиентам. Когда Жанна появилась в его лавке, он сказал ей вполголоса:

— Любезная баронесса, я вас ждал. Сегодня я уже отказал десятку покупателей. Я сохранил для вас заказанные мешки, но теперь они обходятся мне дороже. Если вы не хотите брать их за эту цену, то вот вам крест, я продам все втрое дороже за час.

— И сколько же?

Цена выросла процентов на сорок. Жанна побледнела.

— Берите товар сейчас, любезная баронесса, потому что никто не знает, смогу ли я заполучить новый. В любом случае не в таком количестве.

Что она станет делать, если не сможет больше печь пирожки? Закроет лавку? Пришлось расплатиться. Торговец сказал, что доставит мешки ближе к ночи, чтобы никто не видел муку, ставшую с недавнего времени редкостью.