Книга Порнографическая поэма - Майкл Тернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Узнали ли вы когда-нибудь, какой из двух вариантов использовал Флинн?
— Нет. Через некоторое время наши отношения испортились.
— Было ли у вас подозрение, что он использует концовку со сценами мести?
— Я совершенно уверен, что так он и поступил, но доказательств у меня нет. Предпочитаю думать, что обе версии нашли своего зрителя.
К вечеру мы закруглились. Ланс все еще не отошел от инцидента с укусом, поэтому быстро съебался. Тиффани некоторое время еще посидела, попивая шампанское. Но после того, как Флинн прошептал что-то ей на ухо, надела свой плащ и ушла. С ней вышел и Робин, опаздывающий к Максу. Остались мы вчетвером: я и Нетти, Флинн и Таня.
Флинн и Нетти что-то делали на кухне, а мы с Таней сидели на диване в комнате. Помню, мы говорили о том, что Таня прочла в тот день в газете — что-то о папе римском, о его возможном убийстве. Рассказывая об этом, Таня стала очень печальной. Я подумал было, что ей нравится папа, поскольку слышал, что он не такой плохой мужик, что он собирается реформировать Церковь и т. д. Ничего подобного. Оказалось, что Таня терпеть не могла папу. Всех пап. На самом деле она просто ненавидела Католическую церковь — ее могущество, ее лицемерие, то, как она калечит человеческие жизни. Таня говорила очень эмоционально. Ее искренность увлекла меня.
Таня рассказала мне о своем католическом прошлом. Ее воспитывали монахини в детском приюте в Новой Шотландии. Она поведала, какими отвратительными были монахини, как они издевались над ней, постоянно ругали и били. Однажды они избили ее так сильно, что она неделю мочилась кровью. И когда они узнали об этом, то поколотили ее еще сильнее. Потому что теперь они считали, что в нее вселился дьявол. Потом Таня рассказала, как весь этот кошмар закончился после того, как она встретила Флинна. Она сбежала из приюта и перебралась сюда. Флинн был первым человеком, который хоть как-то заботился о ней.
— Это было в конце шестидесятых, — продолжила она, — и я только начинала выкидывать фокусы. Я не доросла до того, чтобы работать официально, но была упряма и знала это. Главное в таких делах — доверие, правда? К большинству молодых девушек его нет. Но в какой-то момент каждый юнец понимает, что нет ничего противнее робкой старой бляди.
Когда Таня заканчивала свое повествование, я заметил, что Флинн и Нетти крадутся в спальню. Думаю, что Таня тоже это заметила, потому что спросила, друзья ли мы с Нетти.
— Мы выросли вместе, — ответил я. — Но теперь она уехала учиться в Англию.
Таня кивнула, затягиваясь сигаретой.
— Ты знаешь, Флинну она нравится, — произнесла она, стряхивая пепел.
Я кивнул, пожирая глазами дверь спальни.
— Ты тоже, — добавила Таня, перехватив мой взгляд.
Я был на грани того, чтобы рассказать ей о своих чувствах к Флинну, но еще не забыл о том, что видел из окна ресторана. Я совсем уж было собрался спросить, бьет ли ее Флинн, но подумал, что это слишком бестактно, поскольку она сама мне ничего не рассказывала. Поэтому я избрал другой путь.
— А тебе нравится Флинн? — поинтересовался я.
Таня сказала «да», но, говоря это, отвела взгляд в сторону.
Вскоре мы уже обнимались. Таня спросила меня, не хотел бы я поцеловать ее, и я по некоторым причинам согласился. После своего рассказа она, казалось, стала другой. Это уже была не та Таня, которая не так давно укусила Ланса. Целовалась она очень жестко. Никогда меня не целовали с таким усилием, с такой определенностью. Но зато она хорошо действовала руками, причем двигала ими по моему телу совершенно иначе, нежели другие женщины, с которыми я занимался сексом. Так что когда она расстегнула мои штаны и занялась промежностью, мой член уже начал подниматься.
Когда дошло до дела, Таня оказалась настоящим мастером. Впрочем, почему бы ей и не быть мастером? В конце концов, она занималась этим не первый раз. Одним движением она расстегнула ремень, пуговицу штанов и ширинку. Потом велела мне привстать, что я и сделал. Таня ослабила пояс и одним рывком спустила с меня штаны. Мой хуй шлепнулся на яйца. Она взяла его в руку и сжала — чрезвычайно сильно. И он ответил. Она продолжала сжимать и тискать его. Это было очень приятно. Очень похоже на то, что, бывало, делала Дана Феррис — только у Даны руки были гораздо мягче.
Таня стала сосать мою шею. Это меня обеспокоило, поскольку я совсем не хотел идти домой с засосом. Я оттолкнул ее и освободился. Она скорчила смешную гримасу — как будто я ее слегка обидел. Я хотел даже извиниться, но вспомнил, что мне сказал однажды Флинн: «Даже если ты не прав — иди до конца»[44]. Так что вместо извинений я сказал:
— Покажи-ка мне свои сиськи.
И Тане это, кажется, понравилось.
Думаю, ее возбудили эти грубые слова из уст такого шпингалета, каким был я. Хихикнув, она распахнула свой халат.
Увидев ее груди, я по-настоящему завелся — хотя еще совсем недавно протестовал против ее участия в фильме. Таких грудей не увидишь в «Пентхаузе» или «Плейбое». Думаю, именно это обстоятельство и делало их такими сексуальными. Я взял в рот одну из них. Я сосал ее так сильно, как мог, и думал о том, как ее груди будут выглядеть в фильме. Груди были отвисшие, с темными коническими сосками, направленными вертикально вниз, как два строительных отвеса. Я полностью погрузился в размышления о фильме, но Таня вернула меня к действительности. Она сказала, что хочет пососать мой хуй.
Танин рот был горячим. Как будто у нее была высокая температура, лихорадка. Я вспомнил, как Нетти болела гонконгским гриппом. Может быть, у Тани тоже что-нибудь подобное? Чтобы проверить это предположение, я попробовал рукой ее лоб. Таня выпустила изо рта мой член и попросила не трогать ее голову. Я снял руку со лба и сконцентрировался на ее лобковых волосах. Они были обильными, черными, жесткими и стояли дыбом. Я думал о том, как бы выглядел мой хуй, входящий в ее пизду и выходящий оттуда. Таня тем временем сгребла в охапку мои яйца и стала играть ими. Может быть, мне тоже засунуть руку между ее ног? Я провел рукой по внутренней стороне ее бедер. Потом стал нащупывать кончиками пальцев там, где, по моим расчетам, находилось ее влагалище. Я думал, что там должно быть влажно. Но ничего подобного! Таня была сухой как порох.
— Не надо! — сказала она, вновь выпуская изо рта мой член.
Из соседней комнаты я слышал голос Нетти. Он был низким. Были и другие звуки — звуки, которые я хорошо знал: ритмичное поскрипывание кровати и половиц. Было совершенно ясно, что они трахаются, и это завело меня еще больше. Я слышал их тяжелое дыхание, сопение и вздохи. Потом на мгновение все стихло. Потом шепот. Потом звук включаемой лампы. Взглянув вниз, я увидел тонкую полоску света из-под двери и почувствовал, что теряю эрекцию. Я вытащил свой член у Тани изо рта, спрятал его в штаны и застегнул ширинку.
