Книга Кость войны - Антон Корнилов

– Молодец, – серьезно проговорил Берт. – Хвалю за догадливость. И кстати, за изворотливость.

– Что, хозяин?

– Ты наивно полагаешь, что верноподданническим воплем смягчишь свою участь?

– Каким воплем? – изумился Самуэль.

– Разве не ты только что кричал: «Да славится Возрожденный»?

– Конечно, нет… Мне и в голову это не могло прийти. Я вовсе не хочу его славить.

– Но ты кричал!

– Нет, хозяин… Я еще не сошел с ума. Я еще помню, что говорю…

Берта вдруг передернуло.

– Ладно, – выговорил он. – Забыли покамест.

– Катапульты нельзя развернуть? – неожиданно подал голос Рикер.

– Вы с ума сошли! – откликнулся Самуэль. – Их три десятка! Мы втроем будем возиться целый час с одной катапультой!

– А твои воины? – снова встрял Двуносый. – Если ты отдашь приказ? Ведь под твоим командованием сотня воинов.

– Они, конечно, будут исполнять приказ, – не совсем уверенно ответил Самуэль. – Но… Да что там говорить! И они не успеют! Вы слышали, что передал посланник? Если катапульты не заработают сию минуту…

Что-то натужно скрипнуло рядом. Самуэль, испуганно вскрикнув, отпрыгнул, наткнулся в темноте на камень и упал. Но тут же вскочил на ноги. Потому что скрипнуло снова – еще громче и еще дальше. Потом послышался глухой удар – будто оборвалась где-то туго натянутая струна на гигантской гитаре.

И вспыхнул во Тьме огонек. Разгораясь ярче, он вырисовывал из черного небытия несуразно-массивный силуэт громадной катапульты. Он становился все больше, чаша катапульты уже не вмещала его – длинные языки пламени взметались кверху и тут же опадали, текли маслянистым огнем по чаше, капали раскаленными тяжелыми комками на камень. И горели не сгорая.

Одна за другой вспыхивали чаши катапульт. Окрестности озарились неестественным багровым светом, будто заревом пожарища. Катапульты, выстроенные в ряд на краю пропасти, выступили из мрака, словно шеренга огромных фантасмагорических солдат, держащих в отведенных руках пылающие снаряды. Языки пламени плясали на скальных стенах, с визгом метались меж камней лохматые тени; испуганно вопящие люди сновали по валунам, натыкаясь друг на друга…

– Что это? – вымолвил Самуэль.

Теперь Берт отчетливо видел его. Неизменная кожаная куртка с множеством карманов сменилась шерстяной длинной рубахой пурпурного цвета. Поверх рубахи сиял начищенный стальной панцирь, на боку висел короткий меч, а на голове Самуэля неуклюже громоздился островерхий шлем с пышным пурпурным султаном. Лицо Мастера огня дрожало.

– Не помню, чтобы ты отдавал приказ… – сквозь зубы начал Рикер, вставая рядом с Самуэлем. – Он ведь не отдавал приказа, друган? – обратился Двуносый к Берту.

Ловец не ответил. Вскрикнул Самуэль:

– Заряды загорелись сами собой! Их нужно поджигать, а они загорелись сами собой! Вы же видели, к ним никто не подходил!

– А может быть, состав… – начал Берт.

– Не может быть! – истерически закричал Самуэль, подскакивая на одном месте. – Чтобы жидкий пламень загорелся, нужно долго нагревать его! Уж мне ли не знать! Зато потом он горит и не гаснет! Он не может вспыхнуть в одну секунду и просто так!

Словно в ответ на этот вскрик, рычаг катапульты дрогнул. Коротко взвизгнула сдерживающая рычаг цепь; натянувшись, она вдруг звонко лопнула, разбрызгав металлическое крошево искореженных звеньев.

Чаша, переполненная жидким пламенем, взлетела вверх. Нестерпимо яркий косматый огненный шар, похожий на отрубленную башку огромной саламандры, отделился от чаши, на мгновение завис в темном воздухе…

И с шипением рванулся вниз, оставляя за собой раскаленно-багровый, медленно гаснущий след.

И еще один шар жидкого пламени взметнулся к черному небу и полетел в долину, где метались запертые со всех сторон в страшной ловушке воины Императора.

И еще один…

Катапульты срабатывали одна за другой. Будто кто-то невидимый дергал за рычаги. Люди не подходили к орудиям. Люди, оглашая окрестности безумными воплями, сбивая с ног друг друга, бежали прочь от этого места, от ровного строя бездушных инструментов смерти, раз за разом посылающих жуткие даже на вид комья пламени к черному небу.

А небо низвергало жидкий пламень обратно. Вниз, в котел голой долины, откуда перемешанные со струями смрадного дыма взлетали отчаянные крики боли и страха.

Глухую пелену Тьмы с жутким треском рвал ревущий огненный дождь. Острые пики скал на мгновение вспыхивали багровым заревом и снова скрывались во мраке. Черный ветер хлестал камни, дрожащие от боли.

…Кто-то невероятно могущественный и запредельно жестокий запустил когтистую лапу в глотку мира и единым рывком вывернул его наизнанку, явив наружу невиданные доселе потаенные ужасы крови, огня и мрака, – вот что это было.

И в неровном, вспыхивающем и гаснущем свете струй пламени отступила Тьма. И выросла на плоском скальном отроге чудовищная фигура, склоненная над пропастью, – Крылатая Башня.

Берт закричал, как и всегда, когда этот кошмар являлся ему. И снова закричал, поняв, что жуткая картина восстала перед ним, не вырвавшись из мутного сна. Всю жизнь его пугающее небытие теперь стало реальностью.

– Боже мой… – прошептал рядом с ним Самуэль, но Ловец не услышал Самуэля.

Изумленно выругался Рикер, но Ловец не обернулся к нему. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на Крылатую Башню. Волны дрожи, идущие от основания к вершине, сотрясали и раскачивали невероятное строение. И, подчиняясь движениям этих волн, Берт словно нырял в темную топь сновидения и выныривал на поверхность действительности. Почти невозможно было поверить: то, что он видит, не сонный ночной морок, а самая настоящая реальность.

– Что это? – простонал Самуэль.

Не глядя, Берт понял, что и он смотрит на Башню.

– Что это за здание?..

– Это не здание… – странным каким-то голосом ответил Рикер Самуэлю.

И тогда Ловец понял, что Башня – вовсе не башня. Невероятная фигура на краю пропасти – никакое не строение из камня и древесины. И вряд ли, вообще, Башня – творение рук человеческих… Вряд ли она – творение этого мира. Нечто невообразимое… Колеблясь от подземной дрожи, стены Башни лоснились, будто шкура морского животного. То, что могло сойти за крылья, эти уродливые наросты – судорожно подергивались, словно в беспрестанных попытках начать какое-то осмысленное движение. Но верхушка, суженная горловина, похожая на обрубок шеи обезглавленного, была почти неподвижна. Наверху Башни виднелась маленькая фигурка, безобразно непропорциональная – тщедушное длинное тело венчала огромная рогатая голова.

А Тьма, подожженная огненным дождем, сверху подернулась паутиной медленных алых молний. И стала, будто запекшаяся кровь, – красно-черной и тягучей, отчетливо пахнущей смертью.