Книга Крылья - Юрий Нестеренко

С ночной навигацией все было намного проще: я заметила, что вблизи севера над горизонтом в течение ночи поднимаются три довольно яркие звезды. Когда меня, как и было уговорено, разбудили с восходом Лийи, я первым делом отыскала их взглядом и заметила, что мы отклонились к востоку. Я тут же, перебираясь через спящих нгарэйху, полезла на корму ругать рулевых, но те ответили, что не виноваты — парус загораживает им обзор, они следят лишь за тем, чтобы северные звезды не появились слева или справа от него.

Я смутилась: иногда забываешь предусмотреть самые простые вещи. Во время наших тренировок мы проводили в море по многу часов, но всегда возвращались до темноты… Решив, что вырезать смотровое окно в парусе смысла не имеет — от мачты до кормы было все же довольно приличное расстояние, поэтому дыру, позволяющую не терять звезды из виду при всех эволюциях кораблика, пришлось бы делать слишком большой, — я полезла обратно, взобралась на настил, обогнула парус, уцепившись за его край, и уселась спереди, чтобы при необходимости корректировать курс. Делать это, конечно, пришлось бы вслух, не обращая внимания на спящих. Но, если молодой аньйо хочет спать, его никакие крики не разбудят, а если разбудят, значит, не так уж ему хочется спать. Это я по себе знаю.

Лийа поднималась над восточным горизонтом, но не только ее лунная дорожка переливалась ртутными блестками в черной воде. То тут, то там в море вспыхивали искры, покачивались островки бледно-голубого света. Я знала, что это люминесцентный планктон — мелкие живые организмы, хорошо известные ученым. И все же призрачное, холодное, струящееся из моря сияние казалось чем-то таинственным, даже мистическим. Я не удержалась и опустила ногу в прохладную воду, а потом смотрела, как капли жидкого пламени падают со светящихся пальцев. Над нами сверкали звезды, выглядевшие довольно-таки невзрачно на фоне этой водной феерии, и все же где-то среди них, я верила, была звезда моих предков, куда мне во что бы то ни стало надо вернуться.

Неприятности начались на второй день. В качестве первого сюрприза у двух нгарэйху разыгралась морская болезнь. Я никак не ожидала, что после всех наших тренировочных заплывов такое возможно. Но те заплывы длились максимум часов семь, а теперь мы провели в море уже больше суток. Оба парня поначалу здорово перепугались, решив, что навлекли на себя проклятие стихий, а когда я объяснила им, в чем дело, смутились. К счастью, уже к вечеру им стало лучше (все-таки тренировки сказались), но к этому времени обнаружилась другая проблема — менялся ветер. Всю ночь и утро он был практически попутным, как и накануне, лишь слегка отклоняясь к востоку, но к полудню дул уже в борт, а несколько часов спустя и вовсе сменился на северо-западный. Я читала, что суда с косыми парусами хорошо ходят круто к ветру, но одно дело — читать, а другое — уметь. После пары часов довольно неуклюжего маневрирования я приказала браться за весла. Было похоже, что грести придется и ночью, поэтому я ввела скользящий график: восемь гребли, двое отдыхали.

Единственным приятным событием в этот день стала рыбина, которую на закате поймал парень по имени Нгош — горбоносая, с глазами навыкате и ярко-красными плавниками. В ней было фунтов десять; когда Нгош подтащил ее к лодке, Нэн, опасаясь, что повторится вчерашняя история и добыча сорвется, молниеносным выпадом пронзил ее шпагой. Я рассмеялась, впервые наблюдая подобное использование благородного оружия.

На борту, естественно, негде было развести огонь, так что добычу съели сырой. Я, правда, воздержалась, предпочтя кусок копченого мяса и несколько фруктов, но прочие усталые гребцы не жаловались.

Пока разбирались с рыбой, начало темнеть; в низких широтах это происходит быстро. На востоке уже появилась первая из неподвижных звезд, но на западе скрывшееся за горизонтом солнце еще подсвечивало розовым пушистые животы двух облаков. Облака выглядели мирными и не сулящими ничего дурного, но это были лишь разведчики вражеской армии. Ее основные порядки двинулись маршем по небу позже, гася звезды и не позволив даже самой Лла выйти на небо — лишь смутное багровое пятно еле маячило сквозь тучи. Какое-то время на севере еще оставалась полоса свободного неба, но ближе к рассвету облачный фронт дотянулся и туда, лишив нас ориентира. Я сдалась и велела лечь в дрейф — признаюсь, сделала это не без удовольствия, как, вероятно, и мои спутники, ибо многочасовая гребля всех вымотала.

Мы проспали все утро — все, включая вахтенных. Я, конечно, накинулась на них за это, но они вяло оправдывались тем, что за время их сна все равно ничего не изменилось. Действительно, небо было словно закрыто толстым ватным одеялом. Средний силы ветер дул нам в корму, но это, конечно, не значит, что он был попутным, ибо определить его направление не представлялось возможным. Хотя парус был убран, ветер все же сносил наш легкий кораблик, куда — неизвестно.

Понятно, что на настроении команды это отразилось не лучшим образом. Юноша по имени Тонх даже заикнулся, не вернуться ли на остров, от которого мы еще не так далеко. Нэн сверкнул на него глазами, собираясь, как видно, обозвать трусом, но я упредила перепалку.

— Если ты хочешь вернуться, Тонх, готов ли ты указать точный курс на остров? — осведомилась я.

— Ну… где-то там, — махнул рукой он, скорее всего наудачу.

— Отлично. Предположим, ты ошибся всего на один румб. Это, как ты знаешь, одна тридцать вторая часть круга, или приблизительно 0,2 пи. За эти два дня мы проплыли около двухсот миль. — На самом деле я отнюдь не была в этом уверена. — На сколько мы отклонимся, если пройдем это расстояние с ошибкой в один румб?

Тонх замялся. Он уже явно жалел, что вылез со своим предложением.

— Смелее, Тонх. Я же совсем недавно объясняла вам основы тригонометрии. Здесь нет ничего сложного. Как определить одну сторону прямоугольного треугольника по перпендикулярной ей стороне и противостоящему углу?

— Ну… надо умножить… на синус…

— На тангенс, — подсказала сердобольная Ийхэ.

— Таблиц у нас нет, но для малых углов тангенс приближенно равен самому углу в долях пи. Значит, умножаем 200 на 0,2, сколько получается?

— Сорок, — на сей раз без запинки ответил Тонх. С тригонометрией даже у моих лучших учеников еще были проблемы, но действия с дробями они усвоили твердо — неплохой результат для тех, кто четыре месяца назад умел считать лишь до двадцати.

— Вот. Мы пройдем в сорока милях от острова при ошибке только в один румб при условии, что будем все время плыть прямо, а не отклонимся от курса еще двадцать раз по пути. Он останется далеко за горизонтом.

— А как же мы попадем туда, куда плывем сейчас?

— Ну я же вам говорила, что там не остров, там большой материк! Мимо него невозможно промахнуться!

Увы, и в этом я отнюдь не была уверена. Однако, продолжив спонтанно начавшийся урок, я сумела отвлечь экипаж от мрачных мыслей.

Вообще, маленькое суденышко, дрейфующее посреди океана, — весьма подходящее место для учебы. Больше-то делать все равно нечего, и удрать с урока ученики не могут.