Книга Гарнизон - Игорь Недозор

Да и сами гости не столь уж страшны на вид, если разобраться. Не амбалы, хотя и крепки, что есть, то есть, оружия при них никакого, кроме кинжалов, которые в этих краях и рабу (с позволения господина, само собой) таскать не возбраняется.

И что его в них напугало? Что в них не так?

Приглядевшись, Хмор понял, что такое особенное было в гостях, сейчас вкушающих поданную расторопной девицей-разносчицей кашу со шкварками. Лица.

Лица у них бледноваты. Это видно, хотя и прикрыты они капюшонами, надвинутыми на лоб.

Не вычернены солнцем, не продублены степными и горными ветрами, как обычно бывает у гостей города.

Такие лица были у узников, долго сидевших в подземных темницах, или рабов на каторжных рудниках. Нет, это, конечно, не беглые, уж больно морды у них откормленные, да и стать не каторжная — много и сытно ели они в своей жизни.

К чему бы это? Ну, не носкерату же в самом деле к нему пожаловали?

Поежившись и нервно усмехнувшись от этой мысли, Сутар облокотился о стойку, демонстрируя посетителям гостеприимство.

Гости на него даже не покосились, даже из вежества обычного не желая кивнуть хозяину места, кое дало им пищу и кров.

Зато обратили внимание на другого постояльца — обычного горожанина в серой свитке и рваных сандалиях, сидевшего в уголке за кружкой бражки.

И наметанным глазом бывшего надсмотрщика Хмор увидел, как «серый» еле заметно кивнул им. Ага, вот оно что, дела у него с этой троицей. Ну, раз дела, то, значит, все понятно, и зашли они не случайно. А что до рож их белых и вида подозрительного, так это не его, Сутара Хмора, члена гильдии кабатчиков дело.

Дела постояльцев — это свято. Пусть хоть с демонами якшаются, лишь бы серебро платили. Будь они даже сами носкерату-кровососы, которым к серебру прикасаться нельзя. Так оно ж и не надо им трогать благородный металл. Хмор его и тронет.

Лишь бы не безобразничали в его кабаке, разумеется.

Но все же…

Не так выглядели эти парни, ой, не так. Не захаживали им подобные сюда никогда.

Да и время неподходящее для появления чужаков. Уже протрубили сигнал к вечерней страже, все двенадцать городских ворот закрываются, и, стало быть, чужакам вроде как неоткуда прийти, разве что из другого кабака. Но с чего бы им переходить из заведения в заведение?

Как раз в эти часы харчевня «Свиная ножка» пустеет. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Завсегдатаи, люди серьезные и деловые, рассаживаются за столами и вполголоса беседуют о своих важных делах. Чем и удобна «Свиная ножка» — помещение так обустроено, что в пяти шагах и не расслышишь ничего толком. Иногда завсегдатаи подходят к стойке выпить кружечку пива доброго или вина дорогого из особого кувшина, да перекинуться словечком с хозяином о том о сем.

В общем, приличное и серьезное место.

Серебро и золото обычно носят люди серьезные. И для них желательно место тихое, с соответствующей репутацией. Вот, например, как трактирчик Сутара.

Достойнейшее заведение: полы чистые, столы вытерты. Пиво здесь разносят симпатичные чистые девицы — не шлюхи, каких в других кабаках принято заваливать в кладовке. Если чего хочешь, так договаривайся, и после работы — милости просим. А чтобы лезть к ним под юбку в заведении, так это ни-ни.

Солидные и степенные люди, сюда приходящие, визгу да беспорядка не любят. И за это Сутару платят, не скупясь. За порядок и спокойствие.

Да, странные чужаки тут вроде как ни к чему.

Выпереть их?

А если не пойдут добром? Скандалы да дебоши тоже здесь ни к чему.

Вдруг у них тут дела какие? Как ни крути, неприятно выходит. Дела… Но с кем?

Точно, «серый»!

«Серый». Одежка-то на нем странная: штаны худые да сандалии, но свитка хорошая — такую материю простые воришки или мелкий ночной люд не таскает.

Сутар подманил старшую служанку, Рону. Та подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина.

— Ты этих беломордых, которые в капюшонах, раньше не видала?

— Нет, — помотала головой красавица, — первый раз вообще вижу. И не узнать, какого рода-племени…

— А вот того? — быстрым движением глаз указал на «серого».

— Не сказать, чтобы… Но видела я похожего у старых ворот… Там еще Хумуро вертелся.

Взмахом руки отпустил Рону и выразительно посмотрел туда, где сидел, ожидая поставщиков краденого скота, барышник Хумуро.

Поманил его пальцем.

Тот, шаркая кривыми ногами бывшего конника, подошел, принял наполненную крыжовниковым вином кружку, предложенную хозяином.

— Извини, Хумуро, — пробормотал вполголоса Сутар, — не знаешь, что за люди?

Еле видный кивок в сторону чужаков.

— Что за люди, не знаю, — ответил барышник. — А вот парень, что с ними гужуется, попадался. Седмицы две уже у нас что-то выискивает… Я его, кстати, вчера видал у ворот. Он чего-то шел к Храму Костей.

— Занятно, — озабоченно почесал подбородок трактирщик. — Храм уж годков двадцать как брошен, а вот вишь как… Не знаешь зачем?

Хумуро передернул литыми плечами:

— Раз шел, значит, надо ему было…

Сутар не стал расспрашивать дальше. Барышник, конечно, свой человек, но особо доставать его не стоит.

Мысленно выругался. Да чего он, в самом деле, дрейфит, как проститутка молодая перед первым клиентом?! Да и было бы из-за чего? Положим, гости не очень приятные. Однако ж люди вроде тихие, и плохого от них пока не видно. Частенько здесь останавливаются всякие человечки, платят исправно, и сверху не забывают добавить.

Он вот иных по многу лет знает, а даже имен не спрашивает.

Опа!

Вот «серый» встал и пошел к стойке.

— Здрав будь, хозяин! — бросил он, подойдя. — Не нальешь ли винца?

— Здоров и ты, коль не шутишь. — Что-то поплыло внутри у Сутара, хотя он точно видел, что незнакомец спокоен и расслаблен — так не стоят, когда готовятся бить или нападать.

Демонстративно взял самый дорогой кувшин, налил терпкой пенящейся жидкости. Пододвинул.

— Малый серебреник, — обронил, всем видом показывая, мол, бери, пей и убирайся.

— Сдать будет чем? — парировал в ответ с улыбкой «серый», кинув на стойку старый имперский золотой.

Позади него, за его широкой спиной неслышно встали трое чужаков.

И тут Сутар понял: вот оно и все…

Скользнув, разошлись они вокруг стойки, одним движением распахивая плащи. У одного в руках был двухдужный арбалет, у другого — короткий тугой кавалерийский лук с наложенной стрелой. От входа ринулся было Роун, да и замер…

Лук конный стреляет недалеко, хотя бьет сильно — удар стрелы кавалерийский доспех пробивает, загоняя древко по самое оперение.