Книга Ритер - Дмитрий Шидловский

Испытав чувство огромной благодарности к ритеру, Таня быстро подхватила одежду и принялась одеваться. При этом начальник внешней стражи тактично отвернулся, жестом приказав то же сделать своему воину и носильщикам. Когда девушка натянула ставшую совершенно мокрой одежду и накинула на голову накидку, Арис снова повернулся к ней.

– Более удобных носилок для тебя нет, – указал он на клетку. – Залезай сюда.

Таня подчинилась. И как только дверца закрылась за ней, Арис ловким движением скинул плащ со своих плеч и накинул на клетку так, что Таня оказалась полностью укрытой ею и от дождя, и от посторонних взглядов.

– Сопровождай имущество сиятельного боярина, – услышала Таня голос Ариса, очевидно, обращенный к стражнику. – Если кто позволит себе непочтительное отношение к рабыне нашего наместника, а паче того, предпримет попытку нанести ей оскорбление словом или действием, немедленно применяй оружие.

– Слушаюсь, благородный ритер, – ответил приятный мужской баритон.

Таня почувствовала, как носильщики подняли клетку и куда-то понесли. Рядом тяжело шагал, бряцая оружием, воин Ариса.

Глава тридцать шестая,о событиях, которые продолжают развиваться не так, как хотелось бы

Дождь за окнами лил, не переставая. Казалось, что вся вода мира в одно мгновение испарилась, чтобы тут же обрушиться с небес на землю неудержимым потоком. Антон стоял у окна и разглядывал спешащих под ливнем прохожих. Вроде все в этом мире отличалось от того, в котором он родился и вырос: обычаи, одежда, отношения между людьми. Но все же было здесь что-то неуловимое, что заставляло его думать, будто ничего вокруг не поменялось.

«Что, собственно, осталось неизменным, – спрашивал он себя. – Вокруг нет привычных машин и электроники. Воины здесь сражаются на мечах и копьях. Здесь узаконены рабство и сословные границы. И тем не менее, мне кажется, что ничего не изменилось. Почему именно теперь мне это кажется? Ведь еще недавно я упивался реалиями нового мира, думал, что здесь все иначе. Так что же заставляет меня думать об этом мире как о том, своем? Люди. Люди остались те же. Они живут теми же страстями, желаниями, мечтами. Они так же допускают ложь, предательство и подлог. Так же готовы уничтожать друг друга ради мимолетной выгоды. Так же упиваются властью и превосходством над другими. И это делает этот мир полем битв и ареной страданий. Все остальное лишь фон, форма, которую заполняет неизменная круговерть человеческих страстей.

В этой круговерти можно на какое-то время оказаться победителем, но нельзя быть по-настоящему счастливым. Нельзя, потому что страсть пожирает и не позволяет почувствовать удовлетворения. Невозможно, потому что жить в этом мире – значит участвовать в тех адских играх, которые здесь происходят. И пройти через них с незапятнанной совестью и не израненной душой так же невозможно, как вылезти чистым из бочки с мазутом.

И что же делать, когда осознал все это? Выйти из игры? Уйти от мира? Но я не готов к этому. Я не хочу. Значит, я могу сыграть по правилам этого мира. Вернее, вне его правил. Ведь если разгадал скрытые механизмы, которые движут людьми, если они у тебя, как на ладони, ты словно зрячий среди слепых. Тебе почти обеспечена победа. Но победа в чем? В игрищах слепых? Да и можно ли одержать эту победу, не замаравшись в той самой проклятой бочке с мазутом?»

Антон тряхнул головой и только тут обнаружил, что рядом с ним стоит Симе. Девушка радушно улыбалась Антону, и это было тем более удивительно, что вчера, когда он пришел в дом Аине, она буквально обдала его холодом отчуждения.

– Смотришь на дождь? – все еще улыбаясь, спросила Симе.

– Да, давно не видел такого ливня, – пробурчал Антон.

– Еще успеешь насмотреться, – усмехнулась она. – Это будет продолжаться три месяца. Дождь будет то сильнее, то слабее, временами будет совсем стихать. Но не надолго. Сезон дождей. Велесова пора. Так здесь это называют.

– Вот как, – протянул Антон.

– Да, люди обычно сидят по домам в это время, – продолжила Симе. – А еще это время пиров и свадеб.

– Забавный обычай, – передернул плечами Антон.

– Почему же? – удивилась Симе. – Что еще делать, когда на улице такая погода? Старикам – набивать свое брюхо, молодым – услаждать плоть. Не вся же жизнь состоит из постижения великой тайны. Не так ли, благородный ритер?

– Как знать, – вздохнул Антон. – Может, вся жизнь и есть дорога к великой тайне. Говорят, утром познав истину, вечером можно умереть.

– Но ты ведь жив, – лукаво улыбнулась Симе. – А значит, ничто человеческое тебе не чуждо. Никогда не слышала, чтобы великая тайна отбивала у мужчин интерес к женщинам.

– О чем ты?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. – Симе потянула за какую-то тесемку на своем платье, и оно мгновенно соскользнуло к ее ногам, обнажая прекрасную фигуру. – Я не знаю, любишь ли ты меня, ритер. Но ты ведь не можешь пройти мимо такой женщины, которая так откровенно предлагает себя. И ведь ты еще не знаешь, насколько я искусна в любви.

– Мимо чего проходить, а где останавливаться, я решу сам, – сухо ответил Антон.

Он смотрел на обнаженную девушку совершенно бесстрастно.

– Конечно, решишь сам. – Она прильнула к нему и обняла. – Прости, если обидела тебя. Но неужели ты откажешься подарить мне свою любовь? Хоть на час. Хоть на миг. Сделай меня счастливой, ритер. Пусть ты никогда не будешь моим мужем. Но можешь же ты просто хоть раз овладеть мной. Ведь я люблю тебя.

Сердце в груди Антона бешено колотилось. Кто бы еще мог устоять перед чарами этой красавицы? Какой мужчина мог бы отклонить столь соблазнительное предложение? Антон чувствовал, как поднимается горячая волна возбуждения. Ведь много раз за последний месяц он ловил себя на том, что мечтает о близости именно с Симе, а ни с кем другим. В своих мечтах он не раз и не два представлял себе, как займется с ней любовью. Он надеялся посвататься к ней, после того как исполнит принятое на себя обязательство спасти Татьяну. О том, что происходило сейчас, он и подумать не смел.

Но в то же время какое-то холодное ощущение в груди давало понять, что то, что сейчас кажется совершенно очевидным, естественным, неотвратимым, делать нельзя ни в коем случае. И Антон распознавал это ощущение, этот «голос». Именно он предупреждал его об опасности, уберегал от бед. Это был голос того света, который открылся ему в ночь боя с Арисом. И Антон понимал, что пренебречь им сейчас так же глупо, как в миг страшной сечи.

Решительно отодвинув девушку, Антон повернулся к выходу.

– Ты все еще любишь ее?! – В голосе танцовщицы дрожали слезы.

Антон обернулся. Голая Симе стояла, прижимая к груди руки и глядя на него с надеждой и тоской. Ее вид был жалок.

– Нет, – сухо ответил он. – Просто я не хочу, чтобы мы позже возненавидели друг друга.

– Дурак! – зло крикнула она. – Ни один мужчина не отказался бы возлечь со мной после такого!