Книга Автострада запредельности - Джон Де Ченси

– Может быть, мы смогли бы договориться с «дорожными жуками», – сказал Роланд. – В конце концов, мы можем защитить себя – ну, Карл может – до определенной степени. И я видел наступательное оружие на машине Карла… вы как их называете – танзанийские дьяволы?

– Тасманийские дьяволы. Это просто кличка. Зовите их как хотите.

– По крайней мере, это название им очень подходит. Может быть, мы сможем выторговать себе свободу, и нас отпустят.

– Это мысль, – ответил я. – «Дорожные жуки», похоже, не хотят причинять нам вреда, и мне показалось, что они не прочь были бы с нами поговорить. Они могли даже пробовать, но в то время радио не могло принимать их сообщения – мы были настроены на совершенно другие волны… – тут я кое-что вспомнил и щелкнул пальцами, – ведь Сэм должен был бы записать их с десятисекундным опозданием, он так настроен. Он бы записал и потом снова проиграл бы нам запись. Он же не сломался до тех пор, пока мы не попали в туннель. – Я пожевал губу, пытаясь вспомнить, так ли все было.

– Может быть, шары что-то сделали с радиовозможностями «жуков». – подсказал Лайем.

– Может быть, – ответил я, – если и было какое-то сообщение от «жуков», оно теперь стерто. Может быть. Сэм как раз тогда и начинал портиться. – Я уселся на металлическую канистру. – Есть еще идеи?

– Мы можем просто попробовать тут поездить, пока не найдем отсюда выхода, – сказал Джон.

– На поверхности нас наверняка скоро поймают снова, – возразил Шон.

– Весьма вероятно, – мрачно сказал Джон.

– Тогда у нас совсем почти не остается выбора, – вставил Карл, – или мы прорываемся на поверхность и мчимся к ближайшему порталу, или мы сдаемся.

– Я ничего не сказал насчет вооруженного прорыва, – сказал Джон, – и мне кажется, что это было бы в высшей степени неразумно.

– Они знают, что мы находимся здесь, и они станут нас искать. Может быть, нам в конце концов придется с ними повоевать.

– Ну, пока что мы весьма успешно этого избегали. Место кажется весьма пустынным.

– Может быть, – возразил я, – так происходит просто потому, что оно очень большое. Но я сейчас очень даже с тобой согласен, Джон. «Жукам», похоже, что-то нужно от нас. Давайте поговорим с ними, прежде чем станем показывать им зубы и угрожать. У нас всегда останется перестрелка в качестве последней меры.

– Ну что, настроимся на канал «жуков» и сделаем вызов? – спросил Роланд.

– Пока еще нет, – ответил я. – Вместо того, чтобы грызть что-то всухомятку, может, усядемся и поедим как следует? Потом можем поговорить о делах.

– А мы не очень уязвимы в таком неподвижном положении? – спросил Карл.

– Я бы должен был быть у шевроле, на часах.

Я вздохнул и, откинувшись назад, прислонился к деревянным ящикам.

– Да, наверное. Но если они хотели бы размазать нас в лепешку, они бы давно это сделали, а поскольку мы решили действовать дипломатично…

– Да, наверное, ты прав, – согласился Карл. – Слушай, я уже поел. Почему бы мне не перейти в кабину и не выглядывать наружу просто на всякий случай?

– Нет никакой необходимости, – сказал я ему. – У меня все аварийные сигналы начеку, и все они у меня подключены к громкоговорителям. Так что в случае чего мы все услышим.

Поэтому мы прекратили кусочничать и вспороли наши настоящие припасы: копченую ветчину, хлеб из саморазогревающихся упаковок, сыр, маринованные овощи, кракерсы, не самые свежие фрукты (яблоки к этому времени уже побились друг о друга и становились больше рассыпчатыми, чем сочными) и печенье с арахисовым маслом на десерт. Их мы держали в морозильнике.

– Отличные, – сказал я, – домашние?

– Лайем у нас мастер-кондитер! – сказал Шон.

Зоя ела очень немного, говоря, что не хочет перегружать непривычный желудок, но Юрий навалился на еду как следует, полностью проигнорировав предупреждение Зои, и теперь, похоже, он дорого поплатился за это.

Он массировал живот, кисло и болезненно улыбаясь.

– Слишком много и слишком быстро все съел. Да, мне надо было тебя послушаться, Зоя.

– Странно, что ты никогда ничему не учишься, – холодно ответила Зоя.

– Я сказал, что очень об этом жалею, – огрызнулся Юрий, – я был голоден.

– Ты прекрасно отдавал себе отчет в том, какие могут быть последствия, и все же ты набросился на пищу, как волк. Это поведение, которое мне непонятно.

– Голод, дорогая моя, – ответил Юрий резко, – очень трудно понять. Если ты не в состоянии это сообразить, как ты говоришь, то воздержись от суждений по поводу человеческого поведения вообще и поведения данного человека в частности.

Он смял пустую упаковку из-под хлеба и мрачно уставился на нее.

После неловкого молчания Зоя вздохнула.

– Я должна извиниться за нас обоих, – сказала она. – Напряжение нашей экспедиции… – она посмотрела на меня, – пожалуйста, поймите.

– Это все совершенно понятно, Зоя, – сказал я. – И тебе не надо извиняться. Мы тоже в последнее время готовы откусить друг другу головы, а у нас и наполовину не было таких бедствий, как у вас.

– Спасибо, Джейк. И все же нам не следовало ссориться на людях.

– Думай о нас всех, как о семье, Зоя. Хорошо это или плохо, все, что у нас есть – это мы все. Лучше всего откровенно говорить обо всем, что раздражает. Мы не хотим, чтобы раздражение накапливалось.

Я прикончил бутылку своего пива производства «Шон энд Лайем» и отставил ее в сторону.

По мне лучше ехать с полным трейлером драчунов, чем с кучкой кипящих изнутри вулканов. Кроме того, когда кулаки машут, довольно забавно смотреть.

И Дарла, и Сьюзен слегка покраснели. Джон процитировал:

На друга я был зол.

Со зла

Я наорал – и злость прошла.

Я на врага сердит уж год.

Но я молчу – и гнев растет.

– Блейк, по-моему, – сказал он, улыбаясь, – хотя можно и поправить вторую строку так, чтобы она читалась: «Побил его – и злость прошла».

– Или, – вмешался Роланд, – так: «Я дал леща ему – и злость прошла». Это вызвало у всех хохот, и настроение улучшилось. Красивым, драматическим голосом Шон произнес:

Я прибыл, переплыв моря лихие.

В святое место Византии.

– Йетс, – сказал он, раскупорив еще одну бутылку пива.

Джон сардонически на него уставился.

– Это было сказано к чему-то или просто так?

– Нет, – ответил Шон, – просто так, но когда кто-нибудь начинает цитировать проклятых английских поэтов, мне кажется, я должен утвердить свое национальное достоинство.

– Есть предрассудки и вражда, которые никогда не умирают, – сказал Роланд.