Книга Волхв-самозванец - Алексей Зубко

В процессе увеселительного мероприятия о моей скромной персоне позабыли. Даже мои стражники, и те увлеченно болеют за сборную стрелковую команду. Но произошло это после того, как я оказался намертво привязан к угловым стойкам помоста. Надежда воспользоваться минутной невнимательностью растаяла как снег под струей горячей жидкости. Лишь горький осадок остался.

Я присел на шероховатые доски и принялся наблюдать за сражением, по своему размаху не уступающим эпическим битвам минувшего.

Сидел я, смотрел... плюнул и отвернулся. Революционная ситуация на глазах перетекла в слепой бунт, где главное свернуть челюсть своему противнику, а не добиться чего-либо. Один Василий целеустремленно продолжает свою агитацию, пытаясь направить энергию масс на мое освобождение. Но его игнорируют даже ближайшие сподвижники, не говоря уже про случайных участников.

Взошедшее солнышко начинает припекать. Для осени очень даже... Так и голову напечь может.

– Царь-батюшка едет!!!

Надсадный вопль вырвался из сотен глоток, прокатившись по площади, словно цунами. Потасовка сама собой сошла на нет. Бывшие противники примирились и рухнули ниц пред венценосной особой.

– Слава тебе, царь-батюшка! Слава!!!

Кот-баюн, проявив удивительную для него проницательность, бросил на меня извиняющийся взгляд и поспешно ретировался. И правильно. За подстрекательство к восстанию и антицарские речи его по головке не погладят: укоротят национальное достояние на его уникальную голову, и все. Даже памятника благодарные потомки не поставят.

Царь Далдон величаво поприветствовал толпу ласковой улыбкой и брежневским покачиванием руки.

Человек сто краснокафтанников полукругом охватили Далдона с боярами да советниками, обеспечив безопасный путь до временной царской ложи.

Закончив с поклонами, толпа замерла в ожидании, утирая кровавые сопли и подсчитывая выбитые зубы.

Причина их ожидания стала ясна спустя несколько минут. Грохоча колесами, окованными металлическими ободами, на площадь выехало три груженые телеги. На первой – сдобные калачи да медовые пряники, на второй – колбасы и копченая осетрина и на последней, вызвавшей значительное оживление, – бочонки с первоклассной, из царевых погребов, бражкой.

С тем же рвением, с которым только что били друг другу лица, собравшиеся устремились к поспешно вскрытым бочонкам. На дне телеги отыскались и прототипы одноразовой посуды, изготовленные из дерева с минимальной обработкой.

Брага полилась рекой.

А кто-то говорил, что лозунг «Хлеба и зрелищ» придумали римляне. Ага, как же... Они лишь упростили наш исконный вариант: «Браги, хлеба и зрелищ». Кажется, все компоненты, требуемые для получения толпой удовольствия, на месте. Бесплатные брага и хлеб на телегах, а зрелище будет на десерт. Поскольку, как бы мне этого ни хотелось, главному действующему лицу развлечения – не самому активному, но единственно незаменимому, – сбежать не удалось.

Вот и палач пожаловал. С топором на плече и в куклуксклановском балахоне по самый пуп. Ему тоже налили и заставили выпить. А че? Он не уважает присутствующих? Да... для полноты ощущений мне только пьяного палача на собственной казни не хватало.

Уроды! Ни одна тварь и не подумала мне предложить....

Опорожнив половину бочонков, немного уменьшив горки с рыбой и колбасой, преимущественно рассовав по карманам, народ достиг необходимой кондиции – его потянуло на деяния. А поскольку морды у большинства в весьма плачевном состоянии, то и продолжать драку нет желания, то ли дело казнь. Как секс в резинке – есть и движение, и адреналин в крови, а последствий нет.

Царь-батюшка встал, улыбнулся и сыпанул в толпу горсть золотых монет. И сел на свое место. Ни слова, ни полслова. Скромненько и со вкусом.

Другое дело палач. Вот где человек, лепящий свой имидж своими руками. Он идет грозно, сверкая единственным глазом сквозь прорезь в съехавшем набок балахоне. Массивный топор мерно подпрыгивает на плече в такт шагам. Передник заботливо орошен свежей кровью. Крутанув топор, палач ловко перебросил его из руки в руку и... едва не лишился пальцев, уронив себе на ногу.

Несмотря на явный комизм ситуации, страх сковывает меня. Может, это и смешно, вот только к тому же и смертельно.

– Каково твое последнее желание? – величаво интересуется царь.

– О помиловании речи конечно же идти не может?

– Разумеется.

– Значит, так, хочу золотую рыбку или палочку-выручалочку.

– Нет.

– А мир во всем мире?

– А оно тебе надо?

– Ну... вообще-то я положительный герой.

– Ближе к делу.

– Сто грамм и пончик.

– На здоровье! – взревела толпа, взяв на себя роль тамады.

Я едва не поперхнулся. Своевременное пожелание.

– За дело! – скомандовал царь. Палач поплевал на руки.

Я обежал взглядом лица первого ряда зрителей, вычленяя знакомые. Вот Софон, рядом Баба Яга с Прокопом, вот Яринт и Потапыч, чуть правее Владигор с малознакомым волкодлаком.

Спрессованное в тугую пружину время хлопком начало раскручиваться, набирая обороты. Стрельцы подтащили меня к изрубленному чурбану и припечатали к нему грудью. Комок желчи подступил к самому моему горлу, не давая свободно вдохнуть.

Палач поднял топор, примеривая его к руке.

Я рванулся, ослепленный животным ужасом. Но тело словно окаменело. Лишь мычание сорвалось с моих губ.

– Остановитесь!

Словно прорвав пелену, застившую мозг, до моего сознания долетел звонкий женский крик. И нет голоса милее и чудеснее...

Глава 30

ТРИ УСЛОВИЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

Что бы ни случилось... случается к лучшему... но от этого бывает только хуже...

Первый закон истории

Аленушка взбежала на помост и набросила мне на голову свою шаль. Я мгновенно лишился возможности наблюдать за происходящим, осталось лишь положиться на слух.

– Что это значит? – гневно воскликнул Далдон. – Отвечай, дочь моя.

– Я беру в мужья этого человека.

Это уже интересно.

Начинаю помаленьку извиваться, пытаясь принять более приемлемую для столь важного мероприятия позу.

– Что?! – Голос Далдона заставляет заледенеть самые храбрые сердца.

– По старинному обычаю, – продолжает гнуть свое царевна, – если приговоренного к казни человека покроет покрывалом и наречет своим суженым невинная дева, то он волею богов становится мужем ей, а не Смерти.

Наконец-то мне удается принять относительно вертикальное положение – остается подняться с колен. Но вот это-то и является проблемой из-за связанных рук и затекших ног. Трое-из-Тени, о которых я из-за волнения позабыл, – подхватили меня под белы рученьки и поставили на ноги.