Книга Новая Земля - Ариф Алиев

— В пересчете на каждого получается приблизительно 7 банок тушенки, 5,5 банки фасоли, 1 банка рыбных консервов, 4 килограмма сахара, 2 баночки поливитаминов, 3 условные птичьи тушки, условные — потому что птицы разные, ну и немного деликатесов по праздникам. В день — 480 килокалорий плюс горячий чай или кофе. Это означает жестокий голод, но не смерть. Чтобы превратить жестокий голод хотя бы в голод штрафного изолятора, я предлагаю организовать общую кухню и каждый день контролировать выделяемые для питания продукты. Предлагаю не кусовничать по углам и под одеялами, а каждый день нормально питаться за столом, по режиму. Также повара будут готовить для всех супы из ракушек и водорослей. Попробуем приманивать и ловить леммингов. Они где-то рядом, и они зимой не спят. И рыбу попробуем ловить. Хорошая новость для курильщиков. Сигарет очень много, по 4 блока каждому, сигареты леммингам не понравились. Но я не сторонник курения, с куревом разбирайтесь сами.

Колонисты приняли мои расчеты. И только Сипа стал спорить, сказал, что оценка пищи по количеству калорий устарела еще 100 лет назад, калории — лишь одна характеристика, энергетическая, и количество калорий диетологи определяют глупо — сжигают 1000 г продукта в муфельной печи и засекают, сколько тепла выделилось. А прежде всего необходимо выяснить, сколько в продукте жиров насыщенных и мононенасыщенных и полиненасыщенных, а также белков и углеводов, а также холестерина, кальция, железа, натрия. Еще он сказал, что надо учитывать, сколько энергии тратит организм на переваривание того или иного продукта, часто бывает, что более калорийный продукт приносит организму меньше энергии, чем менее калорийный, например, если сравнить жир свиной внутренний и сушеные помидоры, то эффективное количество килокалорий в сушеных помидорах больше. И Сипу прогнали надпись подновлять, слишком умный и до хуя борзой.

А я продолжил:

— Сейчас мы распределим обязанности. Нам нужны: повара, дежурные по кухне, смотрящие за продуктами, истопники, дневальные. Кроме того, каждый обязан ежедневно отрабатывать смену на сборе ракушек и водорослей. Мастера под руководством Толи Слесаря будут работать на разборке самолета. А строители переделают 2-й барак под ангар. Скоро вдарит мороз минус 25°, поэтому уже сейчас ночами мы должны по частям переносить самолет в ангар, переноской будут заниматься все, кроме больных и раненых.

Колонисты поддержали и эти планы.

— Ответственным за рыбную ловлю предлагаю назначить Моряка.

— Почему меня?

— Ты подумай хотя бы полминуты, а потом спрашивай.

И еще возникли вопросы и предложения, но идиотские, если честно, и я перешел от материальной части нашего существования к духовной.

— Мы построим часовню, — сказал я. — Конечно, можно в бараке угол выделить, но лучше отдельное здание.

— И мечеть построим, — сказал Асланбек.

Толе Слесарю идея строительства мечети не понравилась.

— Сдурел? Сколько вас тут? Ты один?

Оказалось, шестеро. Но Толю Слесаря цифра не убедила.

— Еды нет, не фиг силы зря тратить.

— А часовню строить — не зря силы тратить?

— Может, вам и минарет из камней сложить, чтоб ты оттуда по утрам завывал?

— Сейчас нас шестеро, потом еще привезут. А про минарет ты свои слова обратно возьми. Знаешь, как бывает, за одно слово иной раз человеку глаз на жопу натягивают.

— Хочешь строить минарет, строй, но мы тебе помогать не будем. И строй его подальше от бараков. А то ты залезешь на него, начнешь выть, и он рухнет мне на голову.

— Если тебе на голову рухнет минарет, значит, тебе послано справедливое возмездие.

— За что?

— За то, что ты против мечети!

— Я не против мечети, но ты сам ее строй. И учти, если еще чичей привезут, придется их убить.

— Ты чего мыслями скачешь? Ты не путай разное! И не одни чичи мусульмане, мы тут не чичи. И чичи разные бывают. Ты одних знал, а я других.

— Ты тех же самых знал, которых камнями по башке.

— Нет, и других тоже! Нормальных знал!

— Я про вольную жизнь не говорю, а на пожизненном все чичи одинаковые — опасные.

— А ты безопасный, да? Ты людей резал из-за денег!

— А ты не резал? Или резал, но не из-за денег? Или резал, а потом в благотворительный фонд деньги посылал?

Асланбек не придумал, что ответить, поэтому полез драться, едва разняли.

Сипа стоял возле своих букв и размышлял, задрав голову. Он понял что-то важное и улыбался своему открытию.

— Они нас не видят!

И подбежал ко мне.

— Иван Георгиевич, они не видят надпись, поэтому не плывут к нам. Нет никакого спутника.

На лице у меня тоже появилась улыбка. Такие улыбки называют непроизвольными. Или глупыми.

— Как мы раньше не догадались, Николай?! Они за нами не следят. Понадеялись, что никуда не денемся, и на спутнике сэкономили. Нас не видят. Нам не надо ждать ночи.

Я оставил тетрадку раскрытой, по водорослям и ракушкам после расчеты закончу. Самолет — вот что сейчас главное. Самолет — это цель. Пока мы будем стремиться к цели, будем жить.

— В лагере остаются дежурные и больные. Начнем прямо сейчас.

И мы поднялись в горы.

Мы несли топоры, лопаты, ломы, самодельные носилки из обрезков стальных труб и двух слоев 15-мм фанеры, брезент для волокуш и мешков, молотки, отвертки, плоскогубцы, ножницы и прочее, что могло понадобиться для освобождения самолета из ледяной могилы, разборки и переноски. Ветра не было, но на седловине выпало много снега. Мы понимали, что обратно пойдем с грузом, и протаптывали широкую тропу. Каждые несколько шагов мы останавливались, отдыхали, но никто не сказал, что надоело надрываться и он дальше не пойдет.

Мы растянулись по берегу речки, и, когда последние еще переходили ее по льду, передние уже увидели бортовой номер «18» и кричали задним, что видят самолет.

Сипа объяснил скрытый смысл номера, и его идея всем понравилась. Он для смеха надел на голову олений череп с рогами, стал прыгать и кричать по-оленьи и показал, что и как он будет показывать всему миру с высоты. Размеры предъявленного «1» колонистов не впечатлили, и многие предложили для показа свои «1». Самый внушительный «1» показал повар Евген, его и назначили ответственным за демонстрацию всему миру «18», а Сипе и остальным посоветовали не позориться.

Мы еще немного передохнули после трудного пути и начали работать.

Через неделю мы разобрали самолет и перетащили по частям. Самой тяжелой частью оказался мотор. Корпус и плоскости мы под руководством Толи Слесаря развинтили и расклепали, он сказал, что новые заклепки найдем из чего сделать. А мотор разобрать на месте не получилось, Толя Слесарь побоялся, что мы что-нибудь повредим внутри или потеряем при переноске. Он сказал, что надо нести целиком и уже в ангаре промывать болты уксусом, снимать ржавчину, и счищать затвердевшую смазку, и очень осторожно развинчивать.