Книга Проект "Пламя" - Юрий Козловский

Они беседовали всю ночь, прервавшись только на ужин под открытым небом. Монахи поставили на стол вареную картошку с постным маслом и большую миску соленых рыжиков, вкуснее которых Сергей, казалось, ничего не пробовал и поэтому опустошил ее до дна. Старец едва прикоснулся к еде, потягивая налитый в большую керамическую кружку напиток из лесных ягод. После ужина, убрав посуду, монахи отправились спать, а они продолжили разговор.

В обратную дорогу Жуковский выехал с первыми лучами солнца. Теперь он не включал музыку, чтобы она не мешала ему думать. Из головы не выходили последние слова старца:

«Главное, чтобы ты не впал в заблуждение, в которое впадают многие из наших братьев, особенно в молодости. Осознав открывшиеся перед ними возможности, они начинают ставить себя выше других людей. Считают, что их способности приближают их к Господу. И ошибаются, потому что для Господа мы все остаемся „малыми сими“ и различаемся лишь по силе веры. Вот и тебе помочь может только вера».

Теперь Сергей вспоминал, когда он впервые задумался о существовании Бога. В детстве его поколение старательно приучали к мысли: если какая-то истина изложена в книге или газете типографским способом или произнесена по радио или телевизору, то это и есть истина в последней инстанции. Бога нет, потому что космонавты его не видели. На этом вопрос закрыт.

Глаза стали открываться, когда появился доступ к книгам, про которые он раньше и не слышал. Это было время, когда люди простые и потому не такие пугливые, как приближенные к власти, просто пошли в церковь, не слишком даже задумываясь о переломе в своем мировоззрении. Другие все еще опасались оргвыводов, но, по привычке опасливо оглядываясь, говорили таинственно и многозначительно: «А все-таки что-то есть!» — показывая при этом пальцем вверх. Третьи, обычно хорошо образованные, считали религию примитивной поповской кормушкой, чем-то недостойным их высокого ума, и произносили высокопарные речи о мировом разуме, демиурге, абсолюте и других заумных вещах. Именно они, не отрицая существования Христа, доказывали, что Он был хоть и выдающимся, но человеком, а вовсе не сыном Божьим, и уж тем более не было никакого Воскресения.

Позже стали появляться книги и фильмы с подобной трактовкой Иисуса, такие, как «Код да Винчи» Дэна Брауна, усиленно продвигаемые по всему миру при помощи трескучей и назойливой рекламы. Мало того, их незаслуженно причисляли к высокоинтеллектуальной литературе. Но к этому времени Жуковский уже знал Библию и хорошо помнил заключительные строки Евангелия от Матфея.

Конечно, он не преувеличивал собственного благочестия — не соблюдал постов, нечасто бывал в церкви и, откровенно говоря, не понимал, за что Господь отметил его такими способностями. В том, что это был именно Господь, Жуковский старался не сомневаться.

Домой он добрался ближе к обеду. Известие, что Настя осталась ночевать у кого-то в Москве, неприятно резануло по сердцу. Хоть дочь давно стала взрослой и самостоятельной, но…

23

В сентябре Максим помог Насте снять помещение и она открыла дизайнерскую студию, а еще через неделю, выдержав нелегкий разговор с родителями, переехала к Максиму. В конце концов родители успокоились, а дела в студии пошли настолько хорошо, что она даже перестала давать рекламу — довольные клиенты расхваливали молодую художницу своим знакомым, и вскоре на ее услуги установилась очередь. Настя стала очень неплохо зарабатывать.

После продажи магаданской квартиры и студии у нее оказалось достаточно денег для покупки приличной квартиры в Москве, но Настя не торопилась. Она знала, что жилье придется подбирать уже не для двоих, почувствовав это в конце сентября. Ей не нужны были ни тесты, ни врачи, она просто знала, что это будет мальчик, крепкий и здоровый. Обычный ребенок, без врожденных сверхъестественных способностей. Но Настя совершенно не переживала по этому поводу, потому что безоговорочно поверила старому Бахтияру. Может быть, потому, что его слова лишь подтвердили то, о чем намекала ей Лейла и о чем втайне мечтала она сама.

Максиму она ничего пока не говорила. Не потому, что не знала, как он к этому отнесется, или чего-то опасалась. Вовсе нет, хоть она принципиально не контролировала сознание Максима. Сама мысль об этом казалась ей кощунственной. Единственное, от чего она не могла закрыться, так это от его эмоций, от которых, впрочем, любая женщина чувствовала бы себя на седьмом небе. И Настя не была исключением. Она даже не удержалась и как-то пригласила на ужин Лейлу, желая похвастаться своим счастьем. Ей это удалось, Максим произвел на Лейлу самое благоприятное впечатление. А Максим, увидев Лейлу, сразу заявил, что он просто обязан написать ее портрет, потому что подобной красоты ему больше никогда не увидеть. И весь вечер не сводил с Лейлы восхищенного взгляда. Не понимай Настя, что вызван этот взгляд чисто эстетическим интересом, она бы обязательно приревновала к подруге.

Лейла скептически осмотрела маленькую квартирку и сказала:

— Может быть, одному Максиму здесь и хватало места, но вдвоем, думаю, вам тесновато…

— Ничего, что-нибудь купим, — ответила Настя. — Нужно только присмотреть.

— А зачем? — спросила Лейла. — Я через неделю уезжаю в Индию, надолго, лет на пять, а то и больше. Зачем пустовать пятикомнатной квартире в центре Москвы? Заселяйтесь и живите! И для картин ваших там места достаточно.

— Уезжаешь? — огорчилась Настя. — Разве ты не можешь найти себе занятия в Москве?

— Что поделаешь? Видно, такая у меня судьба, — улыбнулась Лейла. — Мои дела здесь закончены, пора приступать к основным обязанностям.

Разумеется, гостья поняла, что Настя хочет поговорить с ней наедине, что в условиях однокомнатной квартиры было затруднительно. Поэтому она не стала долго задерживаться, распрощалась с Максимом и попросила Настю проводить ее до метро. Максим вызвался идти с ними, но Настя мягко остановила его:

— Нет уж, ты оставайся, посуду вымой, а нам нужно о своем поговорить, о женском.

Едва они вышли на улицу, Лейла сказала:

— С тобой все ясно, подруга. Сколько недель?

— Четыре, — смущенно ответила Настя. — Мальчик, назвать хочу Антоном.

— И?

Настя лишь отрицательно покачала головой, и Лейла погрустнела. Она даже не смогла удержать мелькнувшую у нее мысль «Бедная девочка!», хорошо понятую Настей.

— А вот тут ты, к счастью, ошибаешься! — В Настином голосе звучало торжество. — Знаешь, о чем мы полночи беседовали с тем стариком, смотрителем кладбища, ну, помнишь, там, в Египте?..

Домой она вернулась за полночь, когда Максим уже устал звонить ей на мобильный и нетерпеливо топтался около подъезда. Ночь прошла без сна. От Лейлы она получила большое количество интересующей ее информации, и теперь ей было о чем подумать. К утру Настя уже знала, с чего ей следует начать. Максим уехал в институт, а она, сказав, что сегодня ей некуда спешить, осталась дома, легла на диван и постаралась полностью сосредоточиться на зарождающейся внутри нее жизни. И — чудо! — через какое-то время ей удалось установить контакт с этим комочком плоти, который, тем не менее, был уже человеком. Она говорила ему ласковые слова и обещала сделать все, чтобы он жил долго-долго.