Книга Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов

— Возможно, — пробормотал я и провел рукой по многочисленным, но почти незаметным шрамам на груди и плечах.

— Я осмотрел находку. Это действительно необычный предмет. Череп выточен, выплавлен или вырезан из единого фрагмента кварца и отшлифован по неведомой нам ныне технологии. Он идеально гладкий, и на нем нет ни единой царапины или скола. Каждому ювелиру известно, что при обработке любого камня необходимо учитывать положение его осей, в противном случае камень будет крошиться, а кристалл просто расколется. При изготовлении же хрустального черепа эти правила не учитывались. Для мастера, создавшего артефакт, эти правила были неважны. Еще я обнаружил, что внутренняя часть черепа испещрена сложными каналами и призмами. Просто поразительно! Безусловно, череп — это плод труда внеземной цивилизации, а скорее всего, цивилизации атлантов. Но каково его назначение? Судя по произошедшим с тобой и группой Хенке событиям, с его помощью действительно возможно перемещаться в пространстве и времени. Хотелось бы как следует изучить череп, но рейхсфюрер почему-то срочно требует направить находку в Берлин, — Хорст продолжал вышагивать по помещению. — Контейнер уже грузят на подводную лодку. Я предлагал задействовать «Врил», но рейхсфюрер по непонятным мне причинам настоял на подводной транспортировке.

— Как Раух? — прервал я Хорста.

— Как это ни странно, но, узнав, что лабораторию надо освободить в связи с твоим ранением, сопротивляться не стал. Более того, предложил помощь. Я отказал. — Группенфюрер сел на кровать рядом со мной. — Постоянно интересуется твоим состоянием и тяжестью ранений.

— И что он знает?

— Я упомянул лишь о контузии средней тяжести. Он, конечно, не верит, ну и черт с ним. Он пару раз пытался посетить тебя, но у входа дежурят Майер и Тапперт.

— Теперь поверит. Прикажите доставить мой мундир.

— Ты уверен? Скоро должен прийти Лемке.

— Я сам к нему зайду. Я уже в норме.

Хорст выглянул из отсека и дал распоряжение доставить мундир. Вернувшись, он озабоченно посмотрел на мое хмурое лицо:

— Что не так, Эрик?

Я посмотрел на Хорста:

— Опять смерть и разрушение. Они везде. Даже попав в другое измерение, мы увидели то же, что и здесь. И что мы найдем на орбите Шумера? Не принесет ли наша экспедиция еще больших бед родной планете?

— Вот поэтому ты и должен отправиться к Альдебарану, Эрик. Ты или принесешь нам мир и процветание, или, оценив степень опасности, найдешь способ предотвратить беду.

Разговор прервал Майер, который принес мне одежду. Увидев меня в полном здравии, он заулыбался во всю физиономию:

— Я так и знал, штурмбаннфюрер, что вы обманете костлявую старуху. Так и сказал всем ребятам.

— Со мной все в порядке, — улыбнулся в ответ я и пожал гренадеру руку. — Ты оказался прав. Я снова ее обманул.

Из-за спины Майера показалась физиономия Вильгельма Баера:

— Как дела, фон Рейн?

— Только тебя здесь не хватало, Баер, — поморщился группенфюрер. — Дайте человеку привести себя в порядок.

Хорст выпроводил Майера и Баера, после чего и сам заторопился.

— Ладно, одевайся. Не забудь зайти к Лемке. А наш разговор закончим позже. Увидимся за ужином.

После его ухода я быстро оделся и направился к выходу из отсека. Хотелось увидеть Магдалену.

Я нашел ее спящей в нашем номере при свете ночной лампы. Тихонько поставив стул рядом с кроватью, я уселся на него и долго-долго смотрел на свою девушку. Затаив дыхание, я завороженно любовался мягким овалом лица с легким румянцем на щеках, чуть приоткрытыми бутонами губ и разметавшимися по подушке светлыми волосами. Длинные ресницы иногда чуть подрагивали. В размытом свете лампы Магдалена казалась мне ангелом, божеством. Я поймал себя на мысли, что прекраснее зрелища не существует. Семь чудес света ничто по сравнению с красотой любимой женщины.

Глава 29

Спустя несколько дней доктор Фриц Раух был обнаружен мертвым в постели номера, который он занимал на третьем этаже жилого корпуса «Аненербе».

Возвращаясь из госпиталя, где вскрывали тело Рауха, я столкнулся в дверях кабинета Хорста с красным от злости Штайнером. Отшатнувшись от меня, он быстро зашагал к выходу с этажа.

— Он действительно не санитар. Герхард Штайнер — штурмбаннфюрер СС, сотрудник имперской службы безопасности. Утверждает, что смерть Рауха неслучайна. Настаивает на серьезном расследовании, — сразу, как я вошел, заговорил Хорст и потянулся к кофейнику.

— Я от медиков. Их заключение — инфаркт. Кстати, на вскрытие я специально пригласил Ганса Вендланда и Гельмута Брума — хирургов из группы Рауха. Поэтому никакого смысла в расследовании обстоятельств смерти нет, — довольно улыбнулся я, принимая от группенфюрера чашку кофе.

— Осталось только убедить в этом рейхсфюрера, — озабоченно произнес Хорст. — Но надо, чтобы это сделал человек, которому он поверит. Например, Штайнер.

— Судя по его лицу, которое я видел, входя сюда, он никогда не поверит, что Раух умер естественной смертью, — сделал я глоток кофе.

— Пусть Штайнер проведет дознание, а ты окажи ему живейшее содействие, Эрик. Я же возьму ход дознания под личный контроль.

Я кивнул и отправился на поиски Штайнера. Искать его долго не понадобилось — он стоял у распахнутой настежь двери номера доктора Гельмута Брума. Офицер повернул ко мне сильно побледневшее лицо. Я подошел к нему и заглянул в номер — Гельмут Брум из команды Рауха тоже был мертв.

— Я хотел поговорить с ним по поводу смерти доктора Рауха. Дверь была не заперта. Я ее толкнул и увидел вот это, — промямлил Штайнер.

Мы прошли в номер Брума. Веревка, на которой висел хирург, была перекинута через крюк для лампы. Ноги болтались рядом с краем кровати. На Бруме был его повседневный серый костюм, как всегда гладко отутюженный. Мертвые глаза на землисто-синем лице узкими щелочками смотрели в сторону входа. Все вещи в комнате на первый взгляд были на своих местах. И лишь неразобранная постель по краю сильно замята. Обстановка в номере была скудная, а набор вещей, которыми пользовался Брум, минимален, поэтому осмотр не занял много времени. Ничего подозрительного мы не обнаружили. Через полчаса тело хирурга аккуратно сняли и понесли на осмотр и вскрытие. Штайнер отправился вслед за носилками, а я решил осмотреть комнату Рауха. Теперь его смерть не казалась мне естественной. Пройдя к номеру Рауха и аккуратно сорвав печать, я сделал шаг вперед и неслышно притворил за собой дверь. Быстро осмотрев почти пустую прихожую, я прошел в гостиную и, встав на пороге, окинул ее взглядом слева направо. Здесь обстановка тоже была довольно скудная — репродукция с видом рейхстага на стене, небольшой диван, а в центре стол с пустой пепельницей на нем и тремя симметрично расставленными вокруг стульями. Окно на улицу было наглухо закрыто. Можно было подумать, что здесь никто никогда и не жил. Я решил пройти в спальню. А вот здесь все оказалось совсем по-другому. Вся комната была небрежно завалена стопками книг по медицине, вырезками из журналов и газет. То тут, то там можно было видеть небрежно брошенный пиджак или переброшенные через спинку кровати или стула брюки. Многочисленные полки на стенах плотно заставлены книжными томами, моделями человеческих органов и опять же медицинскими журналами. Гравюры Франсиско Гойи заполняли пространство между полками. Пепельница на прикроватном столике была забита окурками. Если прихожая отражала то, какое Раух старался создать впечатление о себе в глазах других, то спальная комната представляла его совсем с другой стороны. Каждый сантиметр этой комнаты был занят каким-то предметом. Здесь Раух не позволял убирать и даже белье менял сам. «Как в таком хаосе что-то обнаружить?» — подумал я и вдруг понял, что все же кое-что обнаружил. Я повернул голову в ту сторону, куда смотрел еще секунду назад, и подошел к одной из книжных полок. Здесь, в плотном ряду толстых тетрадей в коленкоровых переплетах, было свободное место. И хотя полку по всей длине покрывал густой слой пыли, на месте просвета в ряду тетрадей пыли не было. Одна из них исчезла, причем совсем недавно. Взяв тетради с полки, я опустился в кресло, предварительно сбросив с него стопку книг. Усевшись поудобнее, я приступил к изучению рукописей.