Книга Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

— Что тогда?

— Та сила, которая убила два миллиарда людей, легко справится еще с четырьмя.

— Какой смысл убивать столько народу, чтобы потом не воспользоваться ничем? Ни имуществом, ни территорией. Так не бывает.

Когда Йец вышла из дому, ее глаза были красными.

— Том, плазмомет! — приказала она.

Том достал оружие из сумки.

— Что ты хочешь сделать? — спросил Денисов.

— Сожгу этот дом. Чтобы от него остался только пепел. Я взяла несколько фотографий и горсть земли, больше мне ничего не надо. Прошлое не вернешь. Пусть оно хотя бы не напоминает о себе.

Она щелкнула затвором, и тонкий плазменный луч загудел, вырвавшись из ствола. Загорелась сухая трава, запахло дымом. Йец решительно вошла в маленький дворик.

* * *

Вечером, когда потемнело и небо налилось звездным сиянием (здешнее небо было гораздо ярче земного), люди остановились во дворе одного из роскошных домов.

— Вот восемь звезд, — Йец показала на небо, — это созвездие Древа, самое яркое на нашем небосводе. По нашим созвездиям невозможно ориентироваться, как по вашей Большой Медведице. Они красивы, но бесполезны. Вон там, повыше, созвездие Кошки. Если присмотреться, можно увидеть, как переливается ее шерсть. Видите, там, где глаз кошки, яркая звезда, ближайшая к нам, до нее всего три световых года. Там есть несколько планет, которые торгуют с нами. То есть торговали.

Денисов стоял, прислонившись спиной к дереву. Вдруг он отодвинулся и коснулся ствола ладонью.

— Дерево горячее! — удивился он.

— Не горячее, а просто теплое, — ответила Йец. — Это аруазалия, дерево, которое накапливает дневное тепло. В таких лесах очень жарко. Аруазалии живут в симбиозе с милыми зверьками, вроде ваших хомячков. Зверьки проводят всю жизнь на дереве, опыляют его и поедают вредных насекомых, а дерево защищает их своим теплом.

— Защищает теплом?

— От ночных хищников, которые видят в инфракрасном диапазоне. Тепловое излучение дерева полностью скрывает тепловое излучение зверька. Идемте в дом. Пора ужинать.

Приготовление ужина не заняло много времени. Вскоре на столе стояли неглубокие подносы из золотистого металла, на которых лежало что-то похожее на кусочки желе.

— Как это есть? — полюбопытствовал Денисов.

— С помощью магнитной палочки. Это блюдо сильно ионизировано, что придает ему особенный вкус. Не буду говорить, из чего оно сделано, вам бы не понравилось. Я лишь два раза в жизни ела такое. Это недешевое блюдо. Но теперь-то мы можем все себе позволить. Да вы ешьте, ешьте.

— Очень вкусно, но немного колет язык, — сказал Капитан. — Наверное, я просто не привык к ионизированным бульонам. Скажи мне, пожалуйста, сколько государств на Тибере?

— Одно. Или не одного. Зависит от того, как понимать. У нас нет границ, но есть столица, Акана. Раньше там жило около двух миллионов людей.

— Мы можем как-то связаться с другими городами?

— Можем. Если там кто-то остался. Мы редко пользуемся радиоволнами или электрической связью. Можно попробовать связаться по инфосети.

— Это ваш вариант Интернета?

— Совсем нет. Это было нашим вариантом Интернета триста лет назад. Но затем инфосеть вышла из-под контроля человека и зажила собственной жизнью, если только это можно назвать жизнью. Инфосеть не подчиняется нам.

— Кому она подчиняется?

— Никому. Сама себе. Но можно попробовать.

Йец подошла к металлическому ежику, протянула ладонь и закрыла глаза. Затем тихо произнесла несколько слов.

— На этом континенте точно ничего нет. Шесть больших городов пусты.

Я пробую связаться с Аканой, но ничего не выходит. Но что это? Кажется, реклама. Сейчас я вам покажу.

И включила экран.

* * *

…Они увидели множество людей.

Толпа осаждала приземистое ярко-белое здание, к которому вела серебристая, по-видимому, металлическая дорожка. Дорожку охраняли андроиды. Люди что-то выкрикивали, но выкрики были не агрессивными, а скорее, радостными.

— Что они кричат? — спросил Капитан.

— Похоже, они хотят попасть на какой-то аттракцион, который проводится в этом здании. Они выкрикивают названия, которых я не знаю.

На дорожке появился юноша, лет семнадцати, с ярко-рыжей косой и двумя сережками в носу. Из толпы послышались завистливые выкрики. Юноша вошел в здание. Диктор продолжал что-то говорить. Йец слушала его с удивлением на лице.

Две или три минуты ничего не происходило. Йец стояла неподвижно, вслушиваясь в неразборчивые выкрики толпы. Ее лицо было напряжено, а уши вздрагивали и шевелились, как у зверя.

Затем дверь здания открылась. Вышел совершенно лысый человек с двумя сережками в носу. Он шел с трудом, два андроида поддерживали его.

— Не может быть! Это тот самый парень! — выкрикнул Денисов и подошел поближе к экрану.

Человек, который вышел на дорожку, сейчас был дряхлым старцем. Дрожащие ноги едва держали его, а слезящиеся глаза без малейшей искры разума обводили ликующую толпу. В глазах безграничное и тупое блаженство.

— Черт, они же убили его!

Диктор продолжал что-то рассказывать, захлебываясь от восторга. Но вот Йец убрала ладонь, и изображение исчезло.

— Что это было?

— Аттракцион. Они подключили его мозг к какой-то машине, которая сделала его счастливым. Вот и всё.

Она села на пол у стены и откинула голову назад.

— Почему он постарел?

— Как тебе сказать… Его подключили к машине, которая вкачала в него восемьдесят лет счастья. Он прожил в виртуальном мире восемьдесят абсолютно счастливых лет. Восемьдесят лет рая. А когда срок закончился, его тело постарело на восемьдесят лет. Он скоро умрет.

— А разве это не… — начал Капитан.

— Совершенно верно, — ответила Йец, — это инфонаркотик. Такого не было в мое время. Об этом никто и не помышлял. В принципе, каждый из этих людей по-своему прав. Он меняет восемьдесят лет неопределенности на восемьдесят лет гарантированного счастья. Если такие аттракционы были в каждом городе… Понятно, почему вымерла целая планета.

— Но почему же это вовремя не запретили?

— У нас, в свободном обществе, многое разрешалось, — ответила Йец. — Но, конечно, не такое. Это должны были запретить, просто обязаны.

— Откуда была передача? — спросил Капитан.

— Из Аканы. Как видишь, там еще остались люди. Пусть не миллионы, как раньше, но тысячи. И все они хотят умереть. Они правы. Это всё равно, что обменять стеклышки на бриллианты.

* * *

— Знаете, что поразило меня больше всего? — спросил Капитан. — Выражение глаз этого старика. Его безумное счастье. Только что он был молод и полон сил, всего пару минут назад, и вдруг оказался в умирающем старом теле. Он понимает, что жизнь его закончилась, только начавшись. У него не было ни любви, ни семьи, ничего настоящего. А впереди смерть. И, понимая это, он просто вне себя от счастья. Счастливые глаза, уже тронутые смертью. Когда я увидел его глаза, у меня внутри будто что-то оборвалось. Это сильный наркотик. Он на самом деле мог уничтожить целую планету.