Книга Заря над Араксом - Андрей Ливадный

Рауль ощутил, как Даша, напряженно следившая за трансформациями компьютерной модели, внезапно расслабилась, облегченно вздохнув.

В ее сознании зловещие призраки обрели наконец материальность, утратили мистический ореол, словно с них сорвали маску.

— Охотник, тебе не кажется, что в ходе сравнительного анализа нарушена некая хронологическая последовательность событий? — Голос Рауля прозвучал хрипло в напряженной тишине, которая воцарилась после последней смены изображения.

— Да. Разговор между киберсистемой, отождествляющей себя с именем Отшельник, и модифицированным андроидом по логике должен предшествовать вторжению сервоидов на Треул.

— Ты можешь пояснить, почему я получил информацию спустя годы после вторжения?

— Это воспоминания. Отшельник прокручивал в памяти подоплеку происходящих в данный момент событий, находясь в непосредственной близости от точки пересечения вертикали с поверхностью планеты Аракс.

— Значит, это не сны… — Шелест, не скрывая своего волнения, прохаживался по гостиной. — Передача данных по каналам вертикалей гиперсферы… — Он рассуждал вслух, пытаясь связать воедино всю картину происходящего. — Почему от нас скрывают, что в глубинах аномалии существуют планеты? Что там делает Флот Конфедерации? И почему они не реагируют на передачу данных?

— Все дело в способностях человека, — ответила на последний вопрос Даша. — Я давно поняла, что импланты и кибермодули обладают определенным пределом возможностей. Они ограничены собственными техническими характеристиками. — Даша откинулась на спинку кресла и продолжила, по привычке прикрыв глаза, будто разговаривала сама с собой: — Однако под воздействием постоянного нейросенсорного контакта с кибернетическими элементами перестраивается не только рассудок мнемоника — меняется структура нервных тканей коры головного мозга. Меня можно рассматривать как клинический случай, — невесело усмехнулась она. — До событий на Треуле из-за напряженного графика работ я редко выключала свои модули, а уж после той трагедии вообще не прерывала контакт с киберпространством. Мой разум и мой мозг претерпели значительные изменения. Думаю, это легко проверить на медицинском оборудовании. — Она на миг умолкла, а потом завершила начатую мысль: — Не могу с точностью вспомнить, как именно это случилось, но наступил момент, когда кибермодули стали для меня лишь техническим средством, открывающим рассудку доступ к энергетическим потокам Вселенной. Пытаясь сбежать от самой себя, я перешагнула некую черту в развитии. Не знаю, как оценить наступившие изменения, но я чувствую иное пространство, стоит лишь сосредоточиться на данном восприятии…

— Ты не только чувствуешь энергии, но и манипулируешь ими, — дополнил Рауль. — Это я понял еще на Эресе, когда не смог обнаружить «Нову» посредством стандартных систем. Выходит, остальные мнемоники недостаточно развиты? — вернулся он к первоначальному вопросу.

— Нет. Не так, — мягко поправила его Даша. — Конечно, можно употребить слово «развитие». Но я предпочту другой термин — «изменение». Я изменилась и уже никогда не стану прежней.

— И это может случиться с каждым мнемоником?

Даша лишь пожала плечами:

— Не знаю. Думаю, здесь есть свои правила и исключения. Но количество кибермодулей, частота и продолжительность их использования, без сомнения, играют решающую роль, по крайней мере на первом этапе. Дальше я не возьмусь выводить закономерности — слишком мало достоверного материала для исследования. Вот, например, ты, Рауль, часто использовал импланты?

— Нет. Только по мере необходимости, от случая к случаю.

— В этом и заключена разница между нашими способностями. Твои изменения малы и незначительны. Мы можем сравнить структуры, образованные нашими нервными тканями в районе имплантации. Это покажет, насколько существенны различия.

— Да, согласен. Но не забывай, я смог принять огромный объем информации с Аракса!

— Ты находился в состоянии крайнего нервного возбуждения. Успокоительные препараты заставили тебя спать, но твой разум и во сне продолжал искать потерянную память, все чувства обострились до предела, к тому же нельзя забывать специфику твоей службы.

— Не понял! При чем тут моя подготовка?

— Даша подразумевает, что ты один из немногих мнемоников, кто в состоянии не только принять, но и понять древний машинный код, — высказал свое мнение Охотник. — Я не вижу иного объяснения.

— Хорошо. — Рауль вновь принялся расхаживать по отсеку. — Я соглашусь с вашими доводами. Мы выяснили, кто такие сервоиды, узнали о существовании потерянной колонии, которая находится в неизвестной точке пространства, возможно, на противоположном краю Галактического диска, попутно мы с Дашей проникли в государственную тайну Конфедеративного содружества…

— Ты хочешь спросить, что дальше?

— Да.

— Мне казалось, у тебя есть план действий. — В голосе Даши прозвучало недоумение.

Шелест вернулся к столу.

— Еще вчера я не задумывался над проблемами, не касающимися нас лично. Сутки назад был Дион, Стаферс с его громилами, Лукас, твое внезапное появление…

— Сутки — это очень много, — внезапно произнес Охотник. — Для меня один день может олицетворять вечность. Для вас с Дашей тоже.

— А для остальных людей?

— Ты неверно формулируешь вопрос. Или просто не решаешься спросить: какие мотивы должны определять наши поступки? — вклинилась Даша.

— Даша права, — согласился Охотник. — Мне сложно оперировать чисто человеческими понятиями, но, Рауль, ты должен признать: вы уже не совсем люди.

Шелест сел, сцепив пальцы рук в замок.

— А кто мы, в твоем понимании? Переходная форма между Homo Sapiens и нейронно-кибернетической системой? — не скрывая обуревающих его чувств, резко спросил он.

— Нет, — ответил Охотник. — Я далек от таких утверждений. Ты научил меня объективно оценивать реальность, не принося в жертву своих убеждений и чувств. Помнишь, ты говорил про стержень, незыблемость определенных ценностей, которые и определяют личность?

— Да, я помню.

— Будущее скрыто от нас. Его можно прогнозировать с большей или меньшей долей вероятности. Я полагаю, что машины должны оставаться машинами, а люди — людьми. Процесс добровольной имплантации уже не остановить. Даже из имеющихся у меня сведений понятно — все больше людей будут стремиться стать мнемониками: данная технология уже получила официальный статус и будет развиваться, к тому же корпорации внедряют в сознание миллионов мысль о престижности работы мнемоника, высоком социальном статусе, хорошей оплате труда, не упоминая при этом об издержках, риске имплантации, постоперационных психических расстройствах. Заметь, Рауль, я оперирую лишь известными мне фактами. На самом деле процесс будет еще более трудным. Но в конечном результате изменения, о которых говорила Даша, закрепятся на генетическом уровне, и новые поколения уже не будут так остро нуждаться в кибернетических компонентах. Это эволюция.