Книга Гатчинский коршун - Андрей Величко

«Наверное, пока остановимся примерно на таком плане»,– подумал я.

Думал я про это не просто так – на следующий день должно было состояться заседание политбюро в сокращенном составе, то есть без Мари. Все-таки на восьмом месяце лучше не по поводу политики собачиться, а заняться чем-нибудь более успокаивающим…

Попытки установления мирового господства делались в течение всей истории человечества. Сначала – от Александра Македонского и до Наполеона – они были военными. Ни одна из них не привела даже к подобию результата. Будем считать все их, вместе взятые, первой попыткой.

Вторая была основана на торговле, и тут у англичан почти получилось. Но почти, как известно, не считается…

Третья, базирующаяся на финансовых механизмах, в нашем мире кончилась полным успехом. Но в этом она пока находилась в стадии подготовки, а значит, у нас оставался шанс.

Заседание началось в два часа дня у Гоши. Перед отъездом я посадил в дежурный режим группу аналитиков из комиссарской школы, а также Татьяну и Алафузова, чтобы, в случае чего, можно было быстро прояснить любой вопрос. Аналогично поступили и оба величества.

– Итак,– открыла совещание королева-племянница,– нам надо решить вот что. У нас сейчас идет одна тысяча девятьсот седьмой год, месяц май. В нашем мире как раз тогда начался очередной финансовый кризис, приведший к созданию Федеральной резервной системы США. В этом он тоже начался и протекает аналогично, потому как наша деятельность пока не затрагивала факторов, причастных к его развитию. Отсюда вопрос: мы так и дальше будем их не затрагивать, по крайней мере, до решения вопроса с Англией? Погреть руки нам такой образ действий нисколько не помешает. Или памятуя, кто является нашим главным врагом – я имею в виду не США, а международную финансовую олигархию,– уже сейчас попытаться получить доступ к ее уязвимому звену? Потом это будет гораздо труднее, если не вообще поздно. Дядь Жор, твое слово.

– Да запросто – я же с вопросов начну. Итак, предположим, мы ничего делать не стали. Чем это нам грозит?

– В ближайшие годы – ничем,– утешил меня Гоша.– Но, как сказал Конфуций, «того, кто не задумывается о далеких трудностях, в ближайшее время поджидают близкие неприятности».

– Второй вопрос – продолжил я.– Как я себе представляю, у этой самой финансовой олигархии есть два способа доить мир: отказ от привязки стоимости пакета акций предприятия к стоимости его активов и торговля долговыми обязательствами. И один инструмент – эмитируемая этой самой олигархией мировая валюта. Я прав?

– Почти. На самом деле названные тобой два способа – это одно и то же. Просто вид сбоку, и все.

– Тогда еще проще. Из инженерной практики я знаю, что способ – это производная от инструмента. Будет другой, похуже, придется изобретать новый способ. А вообще без инструментов можно только ковырять в носу.

– Вот! – поднял палец Гоша.– И чем дольше этот инструмент существует, тем более он совершенствуется! Сейчас его пока нет, так, заготовка.

– В том-то и дело! – подалась вперед Маша.– Им еще лет десять до первых результатов применения осталось! А мы, если сейчас влезем… Сильно это дорогостоящая операция. Даже при удаче мы вынуждены будем воевать с Англией без штанов. А при неудаче – с Англией и Штатами, причем не только без штанов, но и без винтовки… Я пока не вижу причин так рисковать.

– Стоп, стоп,– поднял руку я.– Дорогостоящая – это как? Мы вывезем туда все свое золото? Или заводы? Чего нам не хватит, объясните!

– Денег,– «объяснила» Маша.

– В виде бумажек?

– Разумеется, нет. В виде овеществленного доверия. То есть после этой операции ни один здравомыслящий человек не даст нам в долг ни копейки.

– Почему?

– Потому что сумма долга уже будет сравнима с ВВП России.

– Ага,– почесал в затылке я.– Сколько вот сейчас у нас всех в карманах денег? У меня – три тысячи.

– У меня есть рубль,– сообщила Маша.– У Гоши – ничего.

– Итак,– продолжил я,– наш ВВП составляет три тысячи один рубль. И это значит, что сумму, много превышающую эту, нам не дадут. Так?

– Примерно,– согласился Гоша.

– Ладно, а если я тебе дам в долг три тысячи – абсолютно честная сделка, вот они, у меня в кармане. Ты их ссудишь Маше, тоже все честно, теперь и у тебя деньги есть. Маша – мне. Деньги где лежали, там и лежат, их никто даже не доставал, но теперь наш ВВП учетверился. Мало? Поехали по второму кругу…

– Дядя, но это же азы,– покачала головой Маша.

– Дальше слушайте. Это не азы, а доказательство, что современные финансы никакого отношения к реальному состоянию дел в экономике не имеют! А между прочим, нечто вымышленное и существующее только в воображении собеседника исказить гораздо проще, чем реальное и нагло торчащее перед глазами. Вы сейчас воюете на финансовом фронте финансовыми же инструментами. А мне почему-то кажется, что здесь куда больше подходят методы информационных войн… Не размышляли на эту тему?

– Та-ак,– задумалась Маша,– а ведь действительно, при линейной связи какого-то американского банка с Россией добиться его влияния на один из двенадцати невозможно. А вот если встроить этот банк в заемное кольцо Россия – Германия – Япония, да подать это как триумф американской системы…

– Что за один из двенадцати? – не понял я.

– Региональных банков, образовавших ФРС,– объяснил Гоша.

– А что за триумф?

– Якобы он сможет влиять на политику остальных участников кольца, то есть нас, немцев и японцев.

– Если на руководство какого-то банка заранее собрать компромат, это поможет?

– Разумеется.

– Тогда список мне, пожалуйста. На все двенадцать. И, возвращаясь чуть назад… Мне тут все тунгусский метеорит покоя не дает. Как сделать из его падения военно-техническую дезу, это даже думать не надо. Как хорошо заработать на этом – я думаю, оно вам нетрудно. А вот как превратить его в инструмент виртуального раздувания ВВП России в десятки раз – я не знаю, но нутром чую, что это возможно! А вы?

– Можно, вот только как на экономике это скажется… – усомнился Гоша.

– Да никак не скажется! Ерунда это, как же вы в такое верите? Для дураков ведь придумывалось! Валовый продукт. А измеряется в денежных единицах! Девятый вал рисованной бумаги. Ну ведь ежу же понятно, что если я объявляю вес самолета в процентах от его же массы, это я кому-то лапшу на уши вешаю. А когда мне объявляют количество штук товара в рублях, это называется экономика! В которой деньги – тоже товар. Двадцать рублей ВВП – это и произведенный ПФ, и сто раз перепроданная горсть семечек, и два раза перепроданная бумажка с надписью от руки «десять». Тоже мне, показатель… Такой и до триллиона раздуть не грех, при условии, конечно, что сами мы в эту хреновину верить не будем.

– Все это неплохо,– заметил Гоша,– но я хотел бы предложить тебе еще один эксперимент. Весьма знаковый, кстати… Что является движущей силой истории – люди или тенденции? Сейчас тут складываются очень неплохие условия для проверки. Дело в том, что решение, определившее судьбу твоего мира более чем на сто лет вперед, принимало, по доступным нам сведениям, очень небольшое число человек. Всего шесть… У нас один уже выведен из игры. Что будет, если такая же участь постигнет оставшихся пятерых? Э, не то говорю… Не такая же. У Ротшильда нужно было отобрать Баку. Ну и часть денег заодно… У оставшейся пятерки не нужно отбирать ничего, кроме их жизней.