Книга Стратегия исхода - Дуглас Рашкофф

– Я не могу. – Машина уже остановилась. – Не здесь. Кто-нибудь…

– Да ну. – Она игриво оттолкнула мои руки. – Пошали для разнообразия.

– Да нет, правда, – настаивал я, игнорируя собственный безмолвный, пульсирующий протест. – Шофер… мы же в машине.

– Ладно, Джейми. Но если поднимешься, я тебя так просто не отпущу. – И она садистски ухмыльнулась.

Карла выбралась из машины, я торопливо подписал чек.

– Ест у мыня газыта завтрышныя, – сообщил водила, чья грамматика к концу смены и вовсе съехала. – В кырмане сыденья. Этот Бырнбаум сывсем быльной. Он – ды я тыперь его и вовсы нынавыжу…

Я сунул газету подмышку и ринулся за Карлой по лестнице. Как великолепно за нею гнаться и знать, что через секунду она будет моя. Мы влетели в квартиру, стащили друг с друга одежду и рухнули на матрас. Я отпихнул груды квартальных отчетов и биржевых сводок, чтоб хватило места телам, и сквозь поцелуи мы оба расхохотались: да тут целая гора макулатуры.

Я губами пробирался по Карлиному телу. В районе пупка носом учуял ее возбуждение. Ниже она меня не пустила. Притянула за плечи, лицом к лицу, выдохнула:

– Презерватив есть?

Не извиняясь за свою самонадеянность, я выудил из штанов три квадратика фольги. Разодрал один зубами и надел. Иногда от касания холодного латекса я обмякаю, но сейчас это не грозило. Член нырнул точнехонько куда надо.

– Подожди, – сказала она. – Принеси шнур.

– А?

– Около компьютера. Для меня.

Я растерялся.

– Давай, Джейми, – подначила она. – Сдерживаться не полагается.

Как угодно. Шнур. Я поскакал к компьютеру и ухватил последовательный кабель. Карла лежала на животе, закинув руки за спину.

– Нормально, – сообщила она. – Мне так нравится.

Я ничего подобного раньше не делал, но возражать не собирался. Обмотал ей запястья шнуром и завязал бантиком – послабее. Захочет – сама развяжет. Она покрутила руками, чтоб вышло туже, и недовольно заканючила:

– Не принтерный. Слишком толстый. Слабо. От USB[198].

Назад, к компьютеру. USB. Где? Ага, вот. Отлично. Я рванул шнур, на пол грохнулся сканнер. Назад в мгновение ока, стреножил Карлу, словно бычка на выгоне. Быстро на сей раз, а значит – по умолчанию туго.

Я дернул узел, и она застонала. Я завелся.

– Давай, Джейми, – задыхалась она. – Нормально. Я скажу, если нет. Давай же.

И я дал. Сцапал ее одной рукой за бедро, другой – за загривок.

Она выгнула спину. Латекс не давал ощутить влажное тепло – я знал, что я внутри. Резиновое оскорбление моей мужественности. Я ударил с силой, наверстывая отсутствие ощущений. Получи.

– Сильнее, – сказала она. – Выеби меня.

– Да, – ответил я. – Очень хорошо. – Не то говорю.

Она завращала глазами.

– Ну давай. – Она стиснула зубы. – Я же гадина. Сам говорил. Гадкая девчонка. Покажи мне, какая я гадина.

Я сделал, как просили, позабыв, что она невротичка с благими намерениями, помня лишь ее в «Гардене» – как она швыряет дротики в несчастного пацана. Я рукой обхватил ее за шею, притянул к себе и, стоя на коленях, вламывался в нее коротко и резко.

– Я тебя выебу, курва, – слышал я собственный голос. – Злобная, себялюбивая шлюха.

– Прости меня, – отвечала она. – Я так плохо себя вела.

Она плохо себя вела, согласился я. Инквизитор – вот кем я стал. Я вершил правосудие над этой ведьмой. У евреев была инквизиция? Ладно, проехали. У католиков точно была. Я вспоминал голых танцовщиц, что одурачили меня тогда у костра. Карла превратилась во всех одноклассниц, которые меня дразнили. В богатеньких блондиночек, слишком красивых для еврея из бесплатной школы. В ту высокую Моник, что заставила меня разуваться. Я еб их всех. Единую женщину-сеть. Существо с миллионами дырок. Все они были Карлой.

Карла меня в них впустила. И я мог наконец отпустить тормоза.

Я почувствовал, что вот-вот взорвусь, и впился зубами ей в плечо. Она извивалась и дергалась, а я сильнее стискивал зубы, пытаясь с нее не свалиться.

– Господи боже! – завопила она. – Господи боже! Господи боже! Господи боже! – Она забилась, точно дикое животное, она скрипела зубами, дергала шнур, мотала головой. Повсюду волосы. Я будто плыл в тропическом шторме – и только стиснутые зубы не давали мачте рухнуть.

Секс как предельно экстремальный спорт. Свобода, наконец свобода, лети вперед, не останавливайся. Я уже кончал.

И тут мне в лицо вмазался затылок. Сильно. Я свалился, резко выскользнув из Карлы и потеряв в процессе презерватив. Я потрясенно лежал на спине, а мой хуй вел зенитный обстрел.

– Господи, блядь, боже мой! – закричала Карла, выворачиваясь из шнура и хватаясь за плечо. – Ты что, блядь, делаешь?

Она с отвращением и ужасом смотрела на меня и на мой пульсирующий член. Я вцепился в него, чтобы защитить от возмездия и перехватить сперму, пока не обкончал все вокруг.

– Ты почему не остановился? – заорала она. Пальцы у нее были в крови, и с плеча текла струйка. Что я с ней сделал?

– Я… Я… – ахнул я. Все руки в сперме. Я пытался говорить, а тело содрогалось в оргазмической конвульсии. – Ты не говорила «остановись». Ты говорила «господи боже». – Так не кончают, но я долго ждал, и теперь из меня изливалось само по себе.

– Посмотри, что ты сделал, урод! – Она зажала рану, выскочила из постели и помчалась в ванную.

Я ждал, когда утихнут последние содрогания. Карла включила воду и изучала в зеркале укус.

– Прости меня. – Я огляделся. Куда бы семя деть? Я пробрался к ванной с жемчужной лужицей в ладонях. Даже при таких обстоятельствах я заметил, какое здоровенное озеро из себя исторг.

– Уй-й! Уматывай! – взвизгнула Карла. – Больной ублюдок!

Я унес свое приношение в кухню и вылил в мусорное ведро. Вымыл руки, но сперма соплями «моцареллы» облепила пальцы. От бумажного полотенца стало только хуже – к киселю добавились волокнистые кусочки.

Ну да. Проклятое пятно.

Отмыв руки, я обернулся и увидел, что дверь в спальню закрыта. И заперта.

– Карла. Открой. Ну Карла.

Нет ответа.

– Ну прости, ладно? – Я старался ее не пугать. Не пугать Карлу. Уже смешно. – Я же думал, тебе нравится.

Ноль эмоций.

– Мне уйти? А? Да? Если да, хотя бы одежду верни. Можешь?

Она открыла дверь и, не глядя на меня, села на постель. Спустила халат с плеча, чтоб я воочию убедился, как ее покалечил. Ужас – подумать только, я способен пустить кровь.