Книга Ее единственное желание - Гэлен Фоули

— В таком случае тебе лучше рассказать, как все было. Прямо сейчас. Неужели это правда, Йен? Неужели ты воплощение всего, что мне ненавистно?

Уж лучше бы она взяла шпагу и пронзила его. Наверное, было бы не так больно.

Ее пухлые губы дрогнули, но она безжалостно продолжала:

— Ты убил ее?

Йен зажмурился и опустил голову.

— Это был несчастный случай.

— О мой Бог!

Йен заставил себя поднять веки и с мучительной мольбой воззрился на жену. Она успела вскочить. И вид ее потрясенного, белого как снег лица яснее ясного говорил, что у него два выхода: либо оправдаться, либо навеки распрощаться с ней. Дипломат высшего класса или нет, но теперь уже слишком поздно лавировать. И, честно говоря, он понял, что не хочет этого.

Да, именно разоблачения он и боялся больше всего, но теперь, когда все случилось, осознал, что не может больше нести в одиночку такую тяжесть.

Он не потрудился спросить, кто рассказал Джорджи. Вряд ли это сейчас важно. Возможно, кто-то из слуг. Но ведь он знал, что рано или поздно это случится. И без того заговор молчания длился пять лет.

— По крайней мере обещай, что выслушаешь, — выдавил он.

— Говори, — дрожащим голосом велела она. — Расскажи, любил ли ты ее. И как она умерла.

— Любил? — с горечью откликнулся он. — Я ненавидел ее. Мы ненавидели друг друга.

— Ты ненавидел Кэтрин и поэтому отнял у нее жизнь? Я уже видела, как ты умеешь убивать.

Йен долго молчал, потрясенный обвинением.

— Ничего подобного не было. Я виноват в ее смерти, но не расправился с ней, как ты считаешь!

— Что же случилось?

Йен тяжело вздохнул.

— Предупреждаю, если ты произнесешь хотя бы одно лживое слово, как это любят дипломаты…

— Я скажу тебе правду, — перебил он. — Но обещай, что ты выслушаешь. Без тебя, Джорджи, у меня ничего не останется.

Слезы полились по ее щекам.

— У меня без тебя — тоже. Я не хочу потерять тебя. Но даже не знаю, кто ты на самом деле!

— И действительно хочешь узнать?

— Да. Больше всего на свете, — тихо заверила она.

Он снова вздохнул и помедлил, а затем начал рассказ:

— Все пошло наперекосяк уже через две недели после свадьбы. Это было настоящей катастрофой. Но, клянусь могилой отца, я не собирался мстить ей. Наш брак устроили семьи.

— Да, ты уже говорил мне, — кивнула она.

— До свадьбы я видел Кэтрин дважды. Ее выбрали мои родители. Я доверял им. И, честно сказать, мне было все равно. Я был не из тех, кто женится по любви. Женитьба всего лишь была частью моего долга. — Йен пожал плечами. — И почему-то я ее жалел. Пытался защитить.

Он снова подошел к окну и слепо уставился в пространство.

— Пышная свадьба состоялась в Лондоне. Длинная очередь экипажей. Гости из королевской семьи. Главы государства. Обед на тысячу персон. Все самое лучшее. Самое роскошное.

При упоминании о столь грандиозной свадьбе с ресниц Джорджи упала прозрачная хрустальная слеза и разбилась о щеку.

Йен страстно жаждал снять эту слезу кончиком пальца, но сомневался, что Джорджи вытерпит его прикосновение.

— Потом… что ж, Кэтрин была такой чистой, такой хрупкой, такой чувствительной, что не могла вынести… вульгарности супружеских отношений, как она выражалась. Можешь себе представить? — Он устремил мрачный взгляд в окно и прислонился плечом к раме. — Женщины всего мира из кожи вон лезли, чтобы увлечь меня. А собственная жена не могла заставить себя лечь в мою постель.

Джорджиана, которой явно пришлось не по вкусу сказанное, отвела взгляд.

— И?..

— Я, конечно, был с ней терпелив, посчитав, что она, возможно, побаивается первой ночи. Но когда прошло две недели, а она по-прежнему отказывалась осуществить наш брак, я оскорбился.

Джорджи встрепенулась. Во взгляде ее мелькнуло подозрение.

— Я мог жениться на самой завидной невесте, — пояснил он. — И моя гордость была задета тем, что та, которой я оказал честь, дав свой титул и имя, отвергает меня. Я имел полное право потребовать исполнения супружеского долга. А она открыто отталкивала меня… — Йен покачал головой. — Я был взбешен. Обозлен. Поэтому как-то ночью напоил ее, чтобы помочь расслабиться и забыть о страхах. А потом соблазнил.

Джорджиана поспешно уставилась в пол. Йен знал, что ей нелегко слышать все это. Но и ему нелегко признаваться во всем…

— Она наконец стала моей. К несчастью, я вскоре обнаружил, почему она до этого отказывала мне.

Джорджиана стремительно вскинула голову:

— Почему?

— Кэтрин была не девственна. Факт, который она отчаянно пыталась скрыть от меня. Но, боюсь, я оказался немного умнее, чем она предполагала. Видишь ли, после того как я овладел ею, она попросила меня принести еще вина. Была уже середина ночи и все слуги давно спали. Я не хотел их будить. Разумеется, мы запираем на ночь винные подвалы, и я понял, что забыл ключ. Я держал его в письменном столе, в спальне, а когда вошел, увидел, что она льет на простыни свиную кровь из маленького пузырька. Задумала обмануть меня самым подлым образом.

Йен брезгливо поморщился.

Джорджиана скривила губы от омерзения.

— Свиная кровь?

— Я и сам бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Конечно, слышал о подобных проделках, но в жизни не думал… — Он недоуменно покачал головой и снова пожал плечами. — В этот момент я понял, что она с самого начала предавала меня.

— Предавала… — эхом откликнулась она. — Ты сказал, что семьи устроили брак. Кто еще знал? Ее родители? Твои?

— Точно сказать не могу. Знаю, что и те и другие хотели этого брака. Вряд ли она могла так прямо признаться родителям, что позволила одному из конюхов стать ее первым мужчиной.

— Конюху?!

— Именно. Кэтрин, разумеется, не желала открытого скандала и позора: для этого она была слишком надменна. Она думала, что, если правильно разыграет свои карты, сможет и на елку влезть, и не исцарапаться. И я был идеальной мишенью для ее целей. Не так ли? Слишком большой пуританин и чертовски благороден, чтобы допустить мысль о женитьбе на начинающей потаскухе. Боже, а я клялся, что никогда в жизни так не поступлю. Особенно после того как видел, сколько боли и несчастий принесла своим детям твоя распутная тетка!

— Тетя Джорджиана?!

— Она самая.

Йен кивнул, снова сел рядом с ней и долго молчал.

— Кэтрин была еще хуже, — признался он наконец. — Распутница Хоксклифф по крайней мере не делала тайны из своих похождений и отважно выносила последствия, которые неминуемо валились на ее голову. Моя жена была не только лгуньей, но и трусихой. Знаешь, я пытался. И вступил в брак с полным намерением быть честным, порядочным мужем. Первые две недели, пока истина не вышла на свет, я делал все возможное. Обращался с ней нежно, заботливо и старался предугадать каждое желание. Даже надеялся со временем полюбить ее. И наивно предполагал, что когда-нибудь она сможет полюбить меня. — Он горько улыбнулся. — Но, к сожалению, выяснилось, что она увлечена все тем же конюхом.