Книга Дорога без следов - Василий Веденеев

— Замечательно, — хлопнул в ладони повеселевший Игорь Иванович. — Тут вы ее и найдете! С вашими возможностями, да не найти?! Не смешите, Антон Иванович, непременно отыщете дорогую пропажу!

— Я уже успел запросить адресное бюро. Ответ отрицательный, — уныло сообщил Антон. — Не числится.

— Значит, еще не успела прописаться. Вот увидите, все уладится, обязательно.

— Мне сказали, что у нее, вернее, у нас, ребенок будет, — потеряно улыбнулся Волков. — А уехала она больше месяца назад, вот в чем дело. Должна бы уже и прописаться, и на работу устроиться, но ее нигде нет.

— Почему это нет? — чуть не подпрыгнул профессор и нахохлился, как тощенький остроносый воробей. — Бросьте такое думать, слышите, бросьте. Я верю, что дурные мысли передаются на расстояние и ими можно причинить большой вред тем, кого мы любим. Не надо дурных мыслей, Антон Иванович, я вас умоляю, не надо! Найдется она, непременно найдется, вот увидите. Знаете, дайте-ка мне ее фамилию и адрес, где она раньше жила. Я схожу туда, все узнаю и напишу вам. Давайте, давайте, нечего раздумывать. Или не доверяете?

Антон продиктовал, с сомнением глядя, как Игорь Иванович черкает карандашом на каком-то клочке бумаги в клеточку — потеряет потом, или запихнет среди своих расчетов и формул, а спустя продолжительное время найдет и с искренним недоумением будет глядеть на записку, мучительно вспоминая: когда и по какому поводу она написана и что с ней связано?

Как часто мы все загораемся идеей помочь справиться с чужой бедой и болью, самонадеянно пытаемся развести ее руками, а когда не получается, вскорости остываем, да к тому же не ведаем, что своя беда на гряде и надо готовиться ее встречать, пошире отворяя ворота.

Сказать ему про Тониного отца или нет? Пожалуй, не стоит — не ровен час, после того, как не стало генерала Ермакова, вспомнят злые люди и про одинокого отшельника, корпеющего по ночам над тайнами времени, которые, вместе с иными тайнами мироздания, уже давно превзошли в своих работах и вождь пролетариев всего мира, и вождь трудящихся всей земли. Потому бесплодные потуги отшельника только вредны для трудового народа. Они уводят его от труда и борьбы с капиталом в область непознанных, почти чернокнижных теорий, не способных дать сиюминутной отдачи или еще больше прославить в веках имя вождя. А посему колдовские теории еще более вредны и опасны, как и их творец. Ату его, ату!

Но сам отшельник пока еще блажен и счастлив в своем неведении — ему не многое нужно: были бы постель, кусок хлеба, любимые книги, простой карандаш, клочок бумаги и тишина, которая так редка в мире, полном бушующих страстей, войн, смертей, политических интриг, любовных драм и бытовых трагедий.

«Мне приснилось, что сердце мое не болит», — такое действительно может только присниться. Это поэт, офицер, георгиевский кавалер подметил очень верно, поскольку у каждого человека, обладающего совестью и честью, обязательно болит сердце за ближних и за то, что делается вокруг. Неужели и этот кудесник-отшельник когда-нибудь не выдержит и, выплеснув при чужих боль своего сердца, разделит судьбы множества несчастных, пропадет в метельной круговерти Соловков или Нарыма, ляжет в вечную мерзлоту или провалится под лед?

Антон даже потряс головой, отгоняя от себя страшные видения, а профессор уже убрал записочку и поставил на патефон новую пластинку, предварительно аккуратно протерев ее бархоткой.

— Его любимая, — объяснил он, опуская на вертящийся черный диск блестящую иглу.

«В жизни все неверно и капризно, дни бегут, никто их не вернет», — с мягким акцентом запел Петр Лещенко.

«Пора, пожалуй, собираться, — подумал Волков. — Посидели, поговорили, помянули. Сейчас домой, позвоню еще раз Коле Козлову, попрошу его поискать Тоню, мою Тоню-Антонину, напишу письмо маме, проверю свои вещички, а утром — в эшелон и на запад».

— Спасибо за вечер, — он поднялся, расправляя складки гимнастерки под ремнем. — Берегите себя, Игорь Иванович. Надеюсь, еще приведется нам снова встретиться и опять посидеть, поговорить. Прощайте.

— Что вы! — всполошился хозяин. — Никогда не говорите так. Надо говорить: до свидания.

— Хорошо, — Антон слегка сжал его хрупкую кисть в своей сильной ладони и, поддавшись порыву, притянул к себе и обнял Игоря Ивановича, как совсем недавно, прощаясь, обнимал Павла Семеновича на перроне вокзала, около готового к отправлению эшелона. — До свидания!

— Уходите, — тоскливо констатировал профессор. — Все уходят и оставляют меня совсем одного… Так и не поговорили толком, не вспомнили многого. Не зря древние отмечали, что в разлуке три четверти ее тяжести берет себе остающийся и только одну yносит уходящий. Если бы вы знали, сколь тяжко одному!

— Я знаю, — тихо ответил Волков и, надев фуражку, пошел к дверям.

Хозяин как потерянный, тяжело переставляя ноги, поплелся за ним. Остановившись в дверях и безвольно опустив вдоль тела руки, он слушал шаги гостя на гулкой лестничной площадке.

Вот простучали каблуки его сапог мимо неработающего лифта, вот он уже спускается по лестнице, вот прошел через площадку этажом ниже.

Все глуше и дальше звук шагов, уходит в неизвестное и страшное человек, по всей вероятности, привыкший жить, скрываясь за чужим прошлым, все туже натягивается тонкая нить, связавшая их души в тот странный и памятный день ранней весны или поздней зимы, когда еще лежали на улицах сугробы, но в воздухе уже пахло клейкими тополиными почками от южного ветра, обещавшего скорый снеготал.

Как не хочется, чтобы эта нить оборвалась! Что ждет впереди этого человека, уезжающего, не успев отыскать любимую, потерявшего старшего друга и наставника, проводившего близкого товарища до теплушки уходящего на фронт эшелона? Что ждет его там, впереди, куда невозможно проникнуть даже мысленным взором, поскольку не разгаданы тайны великого и непознанного времени?..

Вот четко прозвучали усиленные эхом пустой лестничной площадки шаги внизу и хлопнула дверь подъезда.

Все, оборвалась нить. И отчего-то стало больно сердцу…

* * *

Из приказа Верховного Главнокомандующего

24 июля 1943 года

ГЕНЕРАЛУ АРМИИ тов. РОКОССОВСКОМУ

ГЕНЕРАЛУ АРМИИ тов. ВАТУТИНУ

ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ тов. ПОПОВУ

Вчера, 23 июля, успешными действиям наших войск окончательно ликвидировано июльское немецкое наступление из районов южнее Орла и севернее Белгорода в сторону Курска.

С утра 5 июля немецко-фашистские войска крупными силами танков и пехоты, при поддержке многочисленной авиации, перешли в наступление на Орловско-Курском и Белогородско-Курском направлениях.

Немцы бросили в наступление против наших войск свои главные силы, сосредоточенные в районах Орла и Белгорода…

Сосредоточив эти силы на узких участках фронта, немецкое командование рассчитывало концентрированными ударами с севера и юга в общем направлении на Курск прорвать вашу оборону, скрутить и уничтожить наши войска, расположенные по дуге Курского выступа.