Книга Масштабная операция - Валерий Рощин

Ушлый водитель-частник, видимо не гнушавшийся и «гнилой» работенки, еще по дороге заметил в зеркало заднего вида окровавленную футболку, бледность и странное, хриплое покашливание подсевшего к нему пассажира. Тут же смекнув, о возможности поживиться за счет ослабленной жертвы, решил проследить за молодым человеком. Обширный и избавленный в будний день от многочисленных посетителей погост представлялся ему идеальным местечком для осуществления темной затеи. Тщедушный таксист следовал за ним на приличном расстоянии, в надежде дождаться, когда тот окончательно обессилит. Но парень, хоть иногда и покачивался, однако продолжал упрямо идти в известном только ему направлении, не оборачиваясь и не замечая слежки.

Метров через двести он свернул с главной аллеи в боковую. «Извозчик» перешел на легкий бег и, не успев юркнуть за угол, столкнулся лицом к лицу со своей «жертвой»…

— Я мало тебе заплатил? Или ты решил отказаться от чаевых? — с недоброй усмешкой молвил Торбин.

— А?.. Привет… Да нет!.. Я тут… на минутку… — понес лиходей всякую ахинею, потом выпалил: — у меня здесь братан старший похоронен!.. Вот и забежал проведать…

У Стаса не было желания разговаривать с человеком, наглость для которого являлась не вторым, а первым и, скорее всего — единственным счастьем. Недолго думая, он приставил к его брюху Щербининский ПСМ. Любитель поживиться за чужой счет закатил глазки и стал судорожно глотать ртом воздух, напрасно подбирая слова, чтобы вымолить прощение…

«Нет… пожалуй, довольно на сегодня крови!.. Надобно просто проучить шакала, дабы неповадно было», — подумал спецназовец, исподволь прикидывая, достаточно ли осталось для будущего урока сил.

Он не стал напрягать ослабевшего организма, а просто и несильно ткнул пальцами распрямленной левой ладони в одну, известную немногим, точку на шее наглеца. Водила обмяк и качнулся, пытаясь втянуть открытым ртом побольше воздуха. Постоял несколько секунд в недоумении, потом неведомая сила повела его куда-то в сторону — к боковым могилкам. Там он запнулся непослушными ногами об ограждения и завалился промеж каких-то захоронений, уткнувшись носом в рыхлую землю. «Очень смахивает на заурядного алкаша — внимания редких прохожих не привлечет», — оценил Гросс и поморщился от усилившейся боли в груди.

По-прежнему придерживая платок под футболкой, и хрипло покашливая, он дошел до Аллеи Героев. Два «метростроевца», с которыми давным-давно друзья заключали сделку о приобретении пяти метров земли, сдержали слово — все три могилы были аккуратно устроены рядышком, вслед за надгробием полковника Львовского. Первая — прапорщика Шипилло, вторая — капитана Воронцова и третья — самого Торбина. Все три могилы по злой иронии судьбы оставались пустыми — без своих вечных постояльцев.

Он закурил, но тут же закашлявшись, выбросил сигарету и долго, словно в забытьи, стоял у бордюрного камня. Платок уже давно набух от крови, и ее капли одна за другой стекали по его левой руке вниз — на асфальт. Однако Гроссмейстер не замечал этого и разговаривал с друзьями так, будто они лежали не в далекой кавказской земле, а именно здесь — в паре метров от него…

— Помнишь Серега, ты рассказывал о своем сне?.. Как вернулись мы втроем из командировки живые и невредимые. Вернулись, да никто нас не признает… Мы спрашиваем прохожих, возмущаемся… А они отвечают: не существовало среди нас таких никогда. Не числилось в списках и штатных расписаниях…

Он снова достал плоскую фляжку и пару раз глотнул обжигающей жидкости из ее узкого горлышка. Вместо закуски, по устоявшейся традиции, затянулся следующей сигаретой.

— И у меня ведь накануне предчувствия были — хуже некуда. Все так и вышло… — продолжал беседу капитан, все чаще морщась от боли. — Но как бы там ни было, задание нашей группы мы выполнили!.. Все вместе выполнили — ввосьмером!.. А сегодня я отомстил за вашу смерть. Одним словом, каждый свое получил — и эмир, и Щербинин. Так что спите спокойно, мужики!.. Кто знает, может, скоро и свидимся… Все под Богом ходим…

Станислав опустился на бордюрный камень и ненадолго прикрыл веки, крепко сжимая ладонью рану.

— Вам плохо? — внезапно раздался чей-то голос рядом.

Подняв голову, он увидел склонившегося над ним старичка с букетиком первых тюльпанов.

— На кладбище только мертвым хорошо… — отозвался спецназовец.

— Что верно — то верно, сынок… — тряхнул седой головой дед и зашагал дальше по аллее, опираясь на тонкую трость.

С трудом поднявшись, Торбин в последний раз глянул на три могилы и, все так же держась за простреленную грудь, направился к выходу. Болезненный кашель продолжал душить его. Пока недюжинный организм еще сохранял силы, хотя Стас все отчетливее ощущал во рту привкус крови, толчками поднимавшейся из поврежденного легкого.

Остановившись неподалеку от ворот, он посмотрел на солнце, проглядывавшее сквозь тонкий слой облаков. Порывистый ветер ослаб, и его легкие дуновения больше не обжигали неприятной прохладой. Похоже, взяв полдня на раздумье, погода решила-таки наладиться.

Отчего-то именно в эти минуты вспомнилась Анжела. Но перед глазами явился не образ человека неопределенного пола в мешковатом пятнистом костюме, машущего кулаками посреди толпы кавказцев. Не сосредоточенное на предстоящем террористическом акте лицо смертницы. Нет! Ее упрямый, бойцовский нрав и напористость в страстном желании слепой мести за смерть родителей постепенно и бесследно размылись в памяти. Отныне в душе и мыслях безраздельно господствовала та девушка, что, дрожа, прижималась к нему той последней теплой ночью в лесу… Затем, подобно Золушке, преобразилась из замарашки и предстала чудесной красавицей в номере затрапезной гостиницы… А немногим позже, не сдерживая слез, прощалась с ним на вокзале Назрани…

Сейчас он догадывался, что вся наигранная жестокость и напускная напористость Анжелы были ни чем иным как защитной маской, спасающей от экстремальных для обычного человека условий. Когда же девушка волею счастливого случая вырвалась из них, маска растаяла — исчезла за ненадобностью. Отныне он не сомневался, какой она была в настоящей жизни. Как удивительно гармонично сочетались в ней обаятельная мягкость, женская беззащитность, привлекательная внешность… Там, в учебном лагере ее сердце безошибочно подсказало правду о затеянной Сайдали Татаевым игре, но она все решила по-своему и неожиданно для него, а может и для самой себя, стала самым преданным, самым надежным человеком в стане врага.

«Похвально, что нашел силы сдержаться и не пообещал навестить в Нальчике… — пронеслось в голове Торбина эхо каких-то далеких, смутных и скверных подозрений, — а то нехорошо бы получилось… Обманул бы… Не доехал…»

Прощаясь ранним утром с Иваном Бояриновым, капитан лукавил, утверждая, будто собирается отбыть на Дальний Восток. Вероятно, перестраховывался, следуя еще одной давней привычке… В действительности же никто сейчас не мог предположить, куда держит путь этот человек с пластиковым кейсом в правой руке. Левую он так и продолжал держать под кожаной курткой.

Возможно, не знал о направлении и сам Гроссмейстер, как не ведал и о том, сколь долго ему еще предстоит прожить…