Книга Пророчество - С. Дж Пэррис

— А, этот пес! Моя жена вечно кормит его со стола, — пренебрежительно заметил он. — Он у нас тут себя хозяином чувствует. Детей-то в доме нет. — Презрительный тон его ясно давал понять, кто виноват в отсутствии наследника.

Генри Говард вернулся на место, слуги удалились, закрыв за собой дверь. Воцарилось молчание — ощутимо иное, чем прежде, все насторожились, подняли головы, подались вперед. Я заморгал, покачал головой; хотя выпил я гораздо меньше, нежели думали мои собеседники, все равно пришлось потребить куда больше вина, чем было мне привычно, и думы мои сделались ленивыми и рассеянными.

— Дело королевы Марии пошло на лад с тех пор, как мы собирались в последний раз, — заговорил Говард, вытаскивая из-под куртки сложенный лист бумаги.

Дуглас подался вперед и наполнил мой бокал, а затем подлил и себе. Говарда этот звук отвлек, и он заметно поморщился, однако, как и подобает хозяину дома, воздержался от комментариев.

— Наш друг дон Бернардино, — продолжал он, указывая на испанского посла, — сообщает, что король Филипп Испанский согласен предоставить герцогу Гизу деньги и войска для нашего предприятия. — Развернув бумагу, он помахал ею в воздухе, словно вещественным доказательством.

Все уставились на него, а я тем временем вылил почти все вино на камыш, и пес принялся с жадностью его подлизывать.

— Мой повелитель с радостью примет участие в великом католическом союзе во имя возвращения Англии под длань Господа! — провозгласил Мендоза, выкладывая свою здоровенную волосатую длань на стол и стараясь не ухмыльнуться во весь рот, но блеск в глазах его выдал: Кастельно прав, испанский посол превыше всего радеет не о славе Господа, а своего суверена.

— И теперь мы всерьез займемся подготовкой вторжения. — Говард на миг приостановился, улыбнулся, вовлекая всех в свою нетерпеливую радость. — Здесь у меня список английских вельмож-католиков, к чьим береговым владениям можно безопасно пристать. Наш не ведающий усталости юный союзник Трокмортон вместе с одним из помощников Мендозы уже отправился в путь, чтобы встретиться с этими господами и обеспечить нам их поддержку. Нам потребуется много мест для высадки войск. — Он передал лист через стол Мари, та внимательно прочла список и кивнула. — Разумеется, возглавляет этот список мой племянник! — Говард слегка поклонился Филипу и так и засиял. — Согласно плану, пять тысяч солдат Гиза высадятся на побережье Сассекса близ Арундела и пройдут через земли графа. Мы уже почти договорились с графом Нортумберлендом, который поддерживает наше дело: через его владения в Петворте французская армия двинется к Лондону. Тем временем двадцать тысяч испанцев высадятся в Ланкастере, и к ним присоединятся восставшие английские католики. Это войско двинется в глубь страны и освободит королеву Марию из Шеффилдского замка. — Он перевел дыхание и отхлебнул глоток вина. — Там к ним подоспеют шотландцы, которые двинутся от границы на юг, верно?

Вопрос был обращен к Фаулеру, и тот ответил утвердительным кивком:

— Маркиз Хантли на нашей стороне, он предоставит своих людей. Точное число мне еще не сообщили, но я уверен, что маркиз склонит на нашу сторону многих шотландских лордов, как только они убедятся, что вторжение состоится.

Дуглас пренебрежительно фыркнул:

— Откуда такие сведения, парень? Давно ли ты побывал в Шотландии?

— Меня, по крайней мере, туда пускают! — нисколько не смутившись, парировал Фаулер.

На это Дугласу возразить было нечего, и он ограничился мрачным взглядом, а я в очередной раз призадумался над причинами вражды двух земляков.

Нетерпеливо вмешался Мендоза:

— Дата уже назначена?

Говард торжественно наклонил голову:

— Запомните это число, господа и… дама. — Он улыбнулся Мари. — Наша славная миссия осуществится тридцатого ноября.

— Тридцатого? — не удержавшись, вскрикнул я.

С другого конца стола Фаулер метнул на меня упреждающий взгляд. Все взгляды обратились ко мне, повисло тяжелое молчание. Я сглотнул, не зная, что говорить. На уме у меня был тот обрывок бумаги, что я нашел в зеркальце Сесилии Эш, там была другая дата, день восшествия на престол, 17 ноября. Я все перепутал?

— Тридцатое вас не устраивает, Бруно? — Говард саркастически изогнул бровь, заговорил ледяным тоном. — У вас на этот день что-то запланировано? Мы перенесем дату для вашего удобства.

Подхалимский смех приветствовал эту шутку, и я приподнял руку, прося всех угомониться.

— Просто я па-а-адумал, — заговорил я, нарочито, как пьяный, растягивая слова, — что вта-а-аржение лучше всего устроить в ба-а-альшой праздник, когда народ отвлечется на торжества. Я-то думал, мы сделаем это в день восшествия на престол.

— Ты думал? — задыхаясь от негодования, переспросил Говард, изо всех сил сжимая одной рукой другую — аж костяшки побелели.

— И к та-а-аму же, — пустился я еще с большим усердием разыгрывать из себя пьяного, — разве убийство не произведет сильнейшего впечатления, если произойдет в самый юбилей? В стране начнется хаос! — И я откинулся на спинку стула, ожидая ответа.

Гробовое молчание. Вокруг — потрясенные, испуганные лица. Фаулер уставился в стол и замер, стиснув пальцами ножку своего кубка. Меня пробила дрожь. Что я наделал?

— Убийство? — в явной растерянности переспросил Филип Говард.

— Убийство кого? — подхватил Мендоза, озирая сотрапезников и грозно хмурясь, словно опасаясь с их стороны обмана или непослушания. — Елизаветы? Мне не сказали…

— Мы так не договаривались, Генри! — вскричала Мари, заливаясь гневным румянцем. Говард только руками замахал, умоляя ее говорить потише. — Герцог Гиз ясно дал понять, что…

— Ну, я-то предлагал, — с неожиданной для него лаконичностью вставил Дуглас, вычищая ножом грязь из-под ногтей и ухмыляясь так, что не поймешь: всерьез он говорит или поддерживает свою репутацию. — Делов-то!

Генри Говард поднялся во весь рост, глаза его пылали.

— Успокойтесь, прошу вас! Никаких убийств. Полагаю, наш друг Бруно слишком много выпил.

— К тому же он родом из Неаполя! — От взгляда Мари вино могло превратиться в уксус прямо у меня в желудке. — Там все такие горячие головы. Откуда взялись эти бредни, Бруно?

Генри Говард уселся и подался вперед, вперивши в меня свои темные глаза.

— Да, Бруно, — проговорил он, отчетливо и презрительно выделяя каждое слово. — Откуда такие фантазии? Расскажите нам.

— Наверное, я просто не так понял, — забормотал я. — Но ведь чтобы посадить Марию Стюарт на английский престол, нужно сначала устранить ее кузину, так? Вот я и думал, если — то есть когда — произойдет вторжение, ее надо… — Я оборвал фразу на полуслове и пожал плечами. Исподтишка оглядел собравшихся в надежде, что мне удалось убедить их в своей глупости.

Фаулер упорно отводил от меня взгляд, наверное, сердился.