Книга Ахиллесова пята - Александр Надеждин

* * *

Маленький белый шарик монотонно, уже в течение почти целой минуты, перепрыгивал с одной половинки длинного невысокого стола на другую, пока наконец один из игроков, по всей видимости, изрядно устав от этой затянувшейся однообразной перепасовки и решившись на атаку из не очень выгодной позиции, не вогнал его в сетку резким, но не точным ударом.

– Двадцать один – семнадцать. Однако, партия, батенька, – констатировал Олег Иванов, замерев в немного торжественной стойке у края стола и оперевшись на него только что принесшей ему последнее победное очко ракеткой.

– Да ну тебя к черту, – его оппонент в сердцах запустил свою ракетку в сетку, вслед за шариком, и, отойдя к стоящей чуть в отдалении длинной скамейке, сел на нее и стал обтирать полотенцем пот, струящийся по его лбу и шее и оставляющий темные пятна на красной спортивной футболке, с логотипом «vodafone» на груди и большой цифрой 10, в сопровождении надписи «v. Nistelrooy» на спине, что выдавало во владельце футболки человека, принадлежащего к обширной армии болельщиков футбольного клуба «Манчестер Юнайтед».

– Ты чего, Антонио?

– Да ничего. Что это за игра. Тыр-тыр, тыр-тыр. Играть надо, так играть. В открытую. Гас на гас. А не перепихоном каким-то заниматься.

– Хе, молодец! В открытую. Я с тобой одну партию в открытую сыграл, хватит. Для каждого соперника своя тактика.

– Хороша тактика! – с саркастичной улыбкой проворчал Артюхов. – Сплошная суходрочка.

Олег усмехнулся, затем, сразу как-то посерьезнев, внимательным цепким взглядом огляделся по сторонам:

– Сколько там у нас натикало?

– Без десяти семь.

– Без десяти семь, – задумчиво повторил Иванов. – Ну что ж, наверное, уже хватит. Давай закругляться.

– Минуточку. Что значит закругляться? Ни хрена подобного. Заседание продолжается, господа пристяжные. Матч-реванш. – Артюхов, отбросив на скамейку полотенце, грузно поднялся на ноги.

– А ты азартен, Парамоша.

– Я просто не люблю оставаться в проигрыше. Особенно тогда, когда знаю, что по всем раскладам должен сорвать банк.

– Это веский довод. Ну что ж, идя навстречу пожеланиям трудящихся... – Иванов замер в боевой стойке.

Шарик снова запрыгал по поверхности теннисного стола, правда, на этот раз характер игры изменился. Теперь она шла в открытую, с резкими незамысловатыми ударами из правого угла в левый и наоборот, и заняла совсем немного времени. Минут через пять партия закончилась довольно предсказуемой победой партнера в красной «манчестеровской» майке, с цифрой 10 на спине, настроение которого на этот раз было прямо противоположным тому, с каким он отошел от стола после предыдущей игры. Сейчас он с торжественно-снисходительным видом пожал руку своему проигравшему сопернику и снова присел на скамью. Соперник, положив свою ракетку на стол, опустился рядом и через несколько мгновений снова внимательно, но осторожно оглянулся по сторонам.

В спортивном зале было несколько помещений – вернее, это было одно большое помещение, разделенное толстыми прозрачными плексигласовыми перегородками на несколько секций. Практически из каждой из этих секций можно было достаточно хорошо видеть, что творится в секциях соседних, и разглядеть занимающихся там людей. Иванов со своим «помощником» находились в этом спортивном комплексе уже почти два часа и за это время прошли почти по всем залам: в одном они побросали в кольцо оранжевый баскетбольный мяч, в другом, где играли в сквош, тоже минут десять постучали маленьким мячиком о прозрачную боковую стенку, в третьем, правда, только посмотрели, как играют в большой теннис, – оба корта были уже заняты к их приходу. Но нигде, ни в одном зале им так и не удалось увидеть то, что они хотели увидеть. Вернее, того, кого хотели.

Олег вздохнул, опустил локти на колени и, поникнув головой, замер в позе кучера.

Артюхов, угадав настроение своего соседа, посчитал необходимым немного его взбодрить:

– Да не пойдет она сюда. Чего ей здесь делать. Не ее это жанр. – Получив вместо ответа не очень внятный, вялый кивок, он хлопнул соседа по плечу: – Ладно, пошли. Надо к ужину готовиться.

Выйдя из дверей спортцентра, они, закинув на плечи свои спортивные сумки, неторопливо направились прямо, по ходу движения судна. Спортцентр располагался в самом конце лайнера, в его кормовой части. Впереди, прямо посередине этого уровня, находились каюты класса «Квинс Грилл», где остановились и только что покинувший спортзал победитель последней партии игры в пинг-понг и объект весьма пристального внимания, как его самого, так и бредущего сейчас рядом с ним спутника в белом спортивном костюме «Рибок». Там же, в центральной части палубы, в промежутке между двумя рядами кают, располагались кабинки шести главных корабельных лифтов, практически безостановочно скользящих вверх-вниз в это весьма оживленное время дня. Пространство, длиной приблизительно метров в восемьдесят-девяносто, между спортивным центром и каютами, по обоим бортам судна, было сплошь занято протянувшимися в два ряда цепочками шикарных бутиков, демонстрирующих в своих залитых ярким светом витринах все великолепие и роскошь последних достижений европейской моды. Посередине между этими двумя рядами магазинов, с весьма помпезным названием «Королевские бульвары», сплошное пространство палубы как бы разрывалось, образуя проем в форме «картуша», то есть длинного прямоугольника с одним закругленным концом, и открывая вид уже на уровень нижний, а именно, так называемую «верхнюю палубу», точнее, на один из самых ее привлекательных отсеков – «большое фойе», являющееся излюбленным местом посиделок пассажиров, предпочитающих пассивные формы отдыха, и одновременно ареной различных вокально-танцевальных представлений.

Сейчас оттуда, снизу, доносились немного приглушенные звуки фортепиано, сопровождающие рулады правильного, но не очень сильного тенорка, старательно выводящего предрасстрельную арию Каварадосси.

Олег, замедлив ход, подошел к высоким перилам, ограждающим проем по всему его периметру, и, оперевшись о них и наклонив голову, заглянул вниз. Прямо под ним, в просторном объеме «большого фойе», за расставленными в несколько хаотичном порядке низенькими круглыми столиками, в комфортных мягких креслах, сидело несколько десятков пассажиров, преимущественно преклонного возраста, которые, не спеша потягивая аперитивы и соки, внимали пению стоящего на расположенном в глубине зала эстрадном подиуме невысокого лысеющего брюнета в концертном фраке, в трагическом жесте сцепившего перед собой короткие пухленькие ручки.

Антон, немного помедлив, присоединился к своему спутнику. Также положив локти на перила, он вежливо прослушал несколько тактов звучащей арии, а затем, кивнув в сторону ее исполнителя, осведомился у стоящего рядом с ним соседа:

– Нравится?

– Ну... конечно, не Хосе Кура. Но для сельской местности сойдет, нормально, – после некоторой паузы ответил сосед, не меняя позы. – Или ты о музыке?

– Я... вообще.