Книга Пир попрошаек - Дэниел Худ

Кессиас все-таки встал.

— Я хочу послать в «Три лисицы» еще одного человека, и мне все равно нужно проверить, как дела у ночной стражи. Я схожу в казарму и тут же вернусь.

Когда эдил ушел, Лайам мысленно обратился к дракончику:

«Фануил, следуй за лордом. Сообщи, когда он придет домой».

«Хорошо, мастер».

Лайам подумал: «Ну почему я не чей-нибудь фамильяр? Я был бы таким спокойным, таким логичным, таким рассудительным. И начисто лишенным каких-либо эмоций… Наверное, быть фамильяром приятно и очень легко… правда, не при хозяине вроде меня».

Впрочем, он обнаружил, что ожидание перестало его тяготить. Лайам неторопливо поднялся, склонился к камину и протянул руки к огню, едва не задев локтем Грантайре. Она повернулась и посмотрела на него с немым ожиданием.

— Ну что… как дела? — спросил Лайам и засмеялся, но смех получился немного натянутым.

— Как вы собираетесь поступить с этим лордом?

— Отшлепаю его и отправлю в кроватку, — ответил Лайам и засмеялся, на этот раз совершенно искренне. Грантайре тряхнула гривой волос.

— В таком случае ему можно лишь позавидовать.

Лайам рассеянно улыбнулся. Он уже раздумывал о другом. «Нужно ли мне чем-нибудь вооружиться?» Выходило, что нет. Окхэм орудовал ножом. Нож — не такое уж страшное оружие, если быть начеку, а Лайам считать ворон вовсе не собирался. Нищий, скорее всего, просто не ожидал нападения. «Однако если завяжется драка, я ведь могу его и убить».

Эта мысль несколько ошарашила Лайама. Хочется ли ему своими руками наказать того, кто над ним насмеялся? Кажется, нет. Боль первой обиды прошла, задетое самолюбие утихомирилось, и к сложившейся ситуации он стал относиться как к данности. Пусть уж лорда осудят законным путем, а потом и благополучно повесят. Лайам попытался представить, как тело красавца аристократа покачивается под перекладиной виселицы, но попытка не удалась. Да и вряд ли дело закончится виселицей. Окхэм как-никак дворянин, а дворян за убийство воришек и нищих не вздергивают.

Кроме того, всегда трудно сказать, кто виноват, кто прав в стычках со смертельным исходом. Воры вспыльчивы, Шутник был горяч, а нищий… Кто его знает? Мало ли чем он мог пригрозить лорду.

Лайам покачал головой. Как ни крути, на Окхэме повиснет лишь обвинение в краже со взломом, причем у собственной тетушки, и это дельце вполне могут замять. Вряд ли суд решится позорить благородного лорда…

Вернулся Кессиас, впустив в дом облако холодного воздуха. Он сообщил, что отправил в «Три лисицы» еще одного наблюдателя.

— И кстати, Ренфорд… Вас ожидает на улице какая-то пигалица. Грязная, как навозная куча.

Это была Мопса. И действительно, неимоверно грязная. Она стояла возле дома эдила, похлопывая Даймонда по ноге. Лайам присел возле нее, дрожа от холода — он забыл накинуть плащ.

— Что ты здесь делаешь?

— Меня послал к тебе Волк, — произнесла Мопса голосом, полным отчаяния. — И я теперь засветилась!

— Что?! Что ты мелешь?

— Я засветилась! — захныкала маленькая воровка. — Теперь меня знает в лицо сам эдил, а к утру будет знать вся стража!

Лайаму некогда было думать о таких пустяках.

— Чего хочет Оборотень?

— Он хочет знать, что ты выяснил, — всхлипнула Мопса. — Сказал, что доволен тем, как все идет, а еще сказал, что ждет разъяснений. Я просто не понимаю, почему у него так засвербило? Зачем он погнал меня к тебе ночью, а не с утра? Теперь все пропало!

— Мопса, уймись, — перебил ее Лайам. — Ступай к Оборотню и скажи, что я все уже знаю. Что это не нищие, а совсем другой человек и что скоро я доберусь до этого человека. — Мопса все еще всхлипывала, поэтому Лайам схватил ее за плечи и резко встряхнул. — Это очень важно! Передай ему, что нищие тут ни при чем. Запомнила?

— Конечно, чего тут запоминать, — она высвободилась из его рук. — Тебе что, совсем наплевать, что я засветилась? Я теперь не смогу работать в толпе, понимаешь?

Он понимал. Он все понимал. Мопса считает, что ее грязно подставили, и ищет сочувствия.

— Я сожалею. Но с этим теперь ничего не поделать. Срочно передай Волку мои слова.

— Ха!

— И еще скажи, что я вскоре все объясню. Ты идешь или нет? Или мне показать тебя эдилу еще раз?

Мопса нахмурилась.

— Да иду я, иду, — пробормотала она, а потом выпалила: — А где мой подарок?

Лайам поморщился. Он совсем позабыл о своем обещании.

— Ты его непременно получишь. Но сейчас тебе следует поторопиться. Мой подарок будет самым лучшим на свете. Ступай!

Мопса с подозрением глянула на него, а потом, не сказав ни слова, развернулась и скрылась в ночи.

Лайам, стуча зубами, вернулся в дом.

— Это моя осведомительница, — пояснил он Кессиасу, понимая, что этим может совсем скомпрометировать Мопсу, и поклявшись загладить свою вину перед ней. — Я думаю, с этим делом мы покончим сегодня.

Эдил не успел кивнуть, как в сознание Лайама вторглась короткая мысль:

«Лорд Окхэм на месте».

Лайам улыбнулся.

— Лорд вернулся домой. Пора бы нам с ним повидаться.

Они стояли на улице Герцогов, оглядывая дом Окхэмов из-за угла. Все здание окутывал мрак, и только в одном из окон первого этажа теплился огонек.

— Он ждет меня, — сказал спутникам Лайам. — Он сказал, что оставит свечу, если не завалится спать.

Признаться, Лайам весьма удивился, увидев условный сигнал. Ему казалось, что Окхэм предпочтет уклониться от встречи. Особенно если вспомнить, какое дельце благородный лорд только что провернул. Тем не менее свеча призывно горела, подмигивая и отбрасывая слабый свет на ступени крыльца.

— Ну что ж… Мне пора. — Лайам нервно потер руки.

— Ренфорд, не лучше ли нам прогуляться к лорду вдвоем? — спросил Кессиас, взмахнув свисающим с его руки фонарем.

— Мы с ним поиграем, — сказал Лайам. — Досчитайте до десяти тысяч и, если я к тому времени не появлюсь, идите на выручку. Я хочу переговорить с ним с глазу на глаз.

«И пнуть его хорошенько, если мне повезет…»

Он улыбнулся и быстро пошел через улицу, чтобы не слышать недовольного ворчания бравого стража порядка. Тот сетовал на собачью службу, а заодно и на то, что кое-кому сейчас будет уютно, а кое-кто так и останется торчать на морозе.

Перепрыгивая через ступеньки, Лайам взлетел на крыльцо и взялся за дверной молоток. Но в дело его не пустил, а, немного подумав, постучал по косяку костяшками пальцев.

Дверь распахнулась мгновенно. Окхэм держал над головой зажженный фонарь. Красивое лицо его было смертельно бледным и казалось измученным. Он схватил Лайама за руку и втащил в коридор.