Книга Пирамиды астрала - Виктор Кувшинов

К назначенному времени мы втроем сидели у речки и поджидали гостей, любуясь вечерним солнцем, клонящимся к закату. Точно в срок, соблюдая чуть ли не дипломатическую пунктуальность, на лужайке появился Петр в сопровождении какого-то хиппи. Подойдя к нам, они поздоровались и представились. У хиппи оказалось очень странное и неудобовыговариваемое имя.

— Рофидиплебуль! — скороговоркой выпалил он, счастливо улыбаясь, словно всю жизнь мечтал нас увидеть. На вид это был худощавый парень, одетый в какие-то лохмотья, со светлыми кудрями до плеч, носом-картошкой и хитрыми зелеными глазами.

— Как-как? Ропидель?.. — Я безуспешно попытался повторить.

— Это он издевается, — серьезно заявил Петр. — Зовите его просто Буль.

— Да, пожалуй, так лучше, — продолжал улыбаться Буль. — Можно и вообще Буль-Буль. Какая разница?

— Еще скажи Бультерьер! — хохотнул Федька, почуяв, что встретил одного поля ягоду.

— А что? Чем не имя дрессированному ангелу, — продолжал идиотскую полемику Буль. — Только гавкать еще правильно научите… Но хватит болтать, давайте посмотрим, чем вы нас тут угощать намерены?

Разглядев на столике бутылки с особой «Балтикой», он еще больше обрадовался:

— Петруха! Смотри, новое пиво! Это почему его у нас еще не выпускают? Надо попробовать. Отлично, а что на закуску? Ага, орешки пойдут. — И он со счастливым выражением лица плюхнулся в свободное кресло, осматривая окрестности. — А что! Прикольно здесь! Можно отличный пикничок устроить!

Буль с Петрухой налегли на пиво и закуску. Бульская (или Булева) манера вести себя как-то сразу располагала, и я с ходу начал допрос:

— А ты и правда ангел?

— Ангелистее не бывает!

— А почему у тебя крыльев нет? — задал я еще более дурацкий вопрос и получил не менее дурацкий ответ:

— Как нет? — привстав, испуганно оглянулся Буль, и за его спиной выросли восхитительные белоснежные крылья, а его одежда стала меняться на воздушное белое облачение. Затем он расправил их красивым воздушным ореолом метра на полтора выше головы, а потом презрительно скривился, и все перья с крыльев стали осыпаться, усеяв площадку белоснежным пухом. В результате за спиной остались два противных, голых, гипертрофированных цыплячьих крылышка. Он сплюнул, превратился опять в нормального пентюха и обиженно бросил: — Эту дурь любой лабух вроде тебя изобразить может! Лучше бы бультерьера изобразить попросил.

— Да, не подумал, — смутился я.

— А тебе не говорили, что думать вообще-то полезно? Хотя брось! Мой совет не менее пошлый, чем твой вопрос. Так что мы квиты.

— А не скажи, все-таки это было так красиво! — по-детски восторженно вздохнул Слава.

— Да будет вам, — явно смутился от незаслуженной похвалы Буль. — Лучше объясните, какие такие у вас дела, что Петька меня чуть за шиворот не приволок, а говорить, что к чему, отказывается?

— Да, я ему ничего не говорил, так что сами все объясняйте, — прокомментировал Петр.

Делать нечего. Я, в который уже раз, поставил на свой патефон все ту же пластинку про наши изобретения и похождения. Не ожидал только, что и ангела сподоблюсь удивить. Буль так озаботился, что забыл скоморошничать и сидел, уставившись в свое пиво, будто пытаясь там найти разгадку всех тайн мироздания. Потом как-то тоскливо взглянул на меня и задумчиво произнес:

— И как же вы такое учудили? Нарушили одно из основных правил игры, которое в принципе невозможно обойти. Дело настолько серьезно, что я не могу сейчас сказать, к добру это или нет. — Он помолчал, обдумывая. — Однако! В любом случае ваша выходка заслуживает уважения. Вы хоть представляете себе, что взяли и обошли вековой запрет: никто из живых не может попасть в астрал и вернуться в добром здравии оттуда обратно. То, что вы сейчас вытворяете, ни один живущий в реале не должен делать! — Он еще что-то подумал про себя и усмехнулся: — Кажется, я нашел одно важное применение вашему изобретению. Это, кстати, может оправдать риск, связанный с этой находкой. Значит, сделаем так: я попробую узнать все, связанное с этим делом, в том числе и то, что произошло с Ташей; вы же ни одним словом никому никогда не скажете о своей придумке. Иначе ваша немедленная ликвидация, причем как в реале, так и в астрале, будет наименьшим злом из всех возможных последствий. — Потом он посмотрел на меня и спросил: — Как я понял, ты был от начала до конца в этом проекте? Позволь, пожалуйста, посмотреть твою память? Дальше одного года вглубь не полезу. Это очень важно. Тогда я узнаю все возможные утечки информации и все детали. Ты можешь отказаться, но поверь, я это делаю не из любопытства, а только пытаясь помочь вам.

Что мне оставалось? Пришлось возложить свою душу на жертвенный алтарь под прицел ангельского внимания.

— Смотри!

— Спасибо! — Он на несколько секунд положил свою руку мне на голову.

Не могу сказать, что это было неприятно. Словно кто-то добрый погладил меня по голове. Буль серьезно на меня посмотрел и еще раз поблагодарил:

— Спасибо, никогда не забуду твоего доверия. Сейчас я уйду. А запрет на распространение информации касается всех, кто об этом осведомлен. Теперь я знаю, кого надо предупредить. Надеюсь встретиться с вами завтра. Это возможно?

Мы переглянулись. Федя со Славой кивнули, соглашаясь. Я ответил за всех:

— Да, будем ждать.

— Ждать не нужно. Когда соберетесь, только позови меня так. — И он издал два булькающих звука на манер дверного звонка: — Буль-Буль!

С этими словами он откланялся и тут же исчез из поля зрения.

* * *

Беда или, вернее, хохма случилась с Федькой, когда он, уже поздно вечером, запрыгнув из астрала прямо к себе, оказался лежащим в машине скорой помощи, обмотанный проводами и капельницами. С перепуга парень чуть не вскочил с кушетки, но все-таки догадался, что его пытаются вылечить от приступа комы, в котором пребывало его тело дома, пока он шастал по астралу. Меня уже чуть не с постели поднял его звонок.

— Женька! Спасай! Меня в больницу упекли. Лечить обещают. А я уколов боюсь. Ужас какой-то! Они хотят у меня анализы со всех мест взять, и чуть ли не все одновременно!

— Погоди, успокойся! Сейчас со Славой подъедем. Ты ему уже звонил?

— Нет, я его телефона не помню, — причитал Федюха.

— Ясно, я к нему заеду. Ты во второй городской?

— Да, в терапевтическом. Заскочи ко мне домой. У тебя же ключ должен быть. Посмотри, что с прибором. Как я понял — это Надька заявилась. Я у нее ключ оставлял. О господи, места себе не нахожу!

— А этой Наде не звонил? Все, понял, не мельтеши. Едем! — сказал я, сообразив, что Федька не помнит ее телефона. Где-то в глубине души я даже возгордился: из всех знакомых физик знал только мой номер. Хотя, если честно, для этого была и более банальная причина: просто-напросто мой домашний легко запомнить.