Книга Угол падения - Наталья Андреева

— Кажется, меньше…

— Значит, уже попользовался.

— На нем кровь. Я сразу поняла, что это кровь.

— Зачем же ты к Лене поехала?

— А куда? Я же не знала, что они…

— Любовники? Ты что, слышала, как она звонила?

— Нет. Лена как-то странно себя повела, когда я рассказала ей про эти деньги. Я ничего не могла понять, как Вовка выследил Серебрякова, как он вообще узнал про него и эти доллары. А Лена сразу разозлилась и отправила меня в маленькую комнату, мол, чтобы Сережку уложила. Там снаружи такая щеколда, папа прибил, чтобы дверь сквозняком не. открывало. Когда мы с сыном в комнату ушли, Лена вдруг взяла и щеколду эту задвинула. Я испугалась, стала в нее плечом бить — никак. Схватила в горячке кресло, что рядом стояло, чтобы ударить чем потяжелее, а там за креслом Вовкин халат. Со спинки, наверное, соскользнул и давно валялся. Я сразу узнала этот халат, сама подарила на двадцать третье февраля, долго не могла придумать, что купить, ходила, выбирала. Потом как-то летом приехала с дачи, а халат исчез. Я в голову не брала, куда он делся, а тут лежит в Ленкиной спальне, а из кармана лифчик торчит, явно не мой. Тут я все поняла. Сестра давно мне грозилась что-то рассказать, о чем я не знаю, намекала, что я чего-то не понимаю, что ей меня жалко, что, мол, я жизни не знаю. Ленка всегда что-то недоговаривала, хотя ей так и хотелось ляпнуть. Если бы я знала, что они такие сволочи! Знаешь, как я разозлилась? Шарахнула по двери этим самым креслом. Ленка в кухне как раз номер набирала. Я сразу вспомнила про Лилю и поняла, что они хотят сделать. В голове только Сережка: что с ним будет? За сына я бы их обоих убила. Подняла его с постели, схватила вещи. Мы с Ленкой в коридоре схватились, она Вовке так и не смогла дозвониться…

— Правильно. Он в это время был занят Ланой.

— Какой Ланой?

— Соседкой, к которой Серебряков приходил. Она случайно видела твоего мужа в тот день, когда он Лилю убил.

— И что с этой Ланой? — .Убил он ее, думаю.

— Господи! Мой муж! Семь лет жила и не знала. Знала, что подлец, что жадный, что меня не любит, но что может убить? А все говорили: «Как тебе повезло: не пьет, не курит, прилично зарабатывет». Ну почему так? Почему я?

— Саша, возвращайся домой. Скоро твоя подружка придет, плохая, между прочим, подружка. Так что езжай отсюда.

— Домой? Я не могу.

— Езжай в квартиру родителей.

— А Лена?

— Ее увезли.

— Как же так? Я теперь что, совсем одна? Я не могу сейчас одна.

— Я приеду вечером. Скажи только, куда приезжать.

— Ты точно приедешь?

— Конечно. Куда?

— В квартиру родителей. Лучше там. На работу все равно завтра не пойду.

— Саша, мне надо идти. Вечером обязательно буду.

Она подняла на него влажные испуганные глаза, сжала руку.

Алексей стиснул зубы, потому что рука болела, он сам не мог понять, почему рука-то? Осторожно разжал Сашины пальцы, кивнул и, не оглядываясь, пошел к лифту. Надо было закончить неприятное дело, а потом зализывать собственные раны, хотя дело это уже стало касаться и лично его, Алексея Леонидова.

Елена Викторовна Завьялова сидела в кабинете Матвеева и упорно разглядывала осенний пейзаж за пыльным стеклом. Она находилась в состоянии оцепенения, когда окружающий мир становится похожим на картинку в телевизоре и все воспринимается как происходящее не с тобой, а с каким-то другим, нереальным персонажем. По комнате рядом с Леной ходил какой-то человек, говорил, садился, писал; незнакомая, сильно уставшая женщина что-то ему отвечала, все было серо и смертельно скучно.

— Какие отношения у вас с мужем сестры, Владимиром Заневским?

— Нормальные.

— Он ваш любовник?

— Нет.

— Кому принадлежит идея убийства ваших родителей и Александра Серебрякова?

— Кому вы звонили вчера ночью, когда пытались задержать в квартире сестру?

— Да, я звонила Володе, чтобы он приехал и забрал Александру, она явно сошла с ума. Только ненормальной женщине может прийти в голову подобный бред, что муж якобы покушается на ее жизнь и жизнь собственного сына.

— Следовательно, себя вы тоже к категории нормальных людей не относите, раз допустили убийство собственных родителей?

— Это была трагическая случайность. Я тут ни при чем.

— А про деньги, которые нашли в квартире Занев-ского, вы тоже первый раз слышите?

— Какие деньги?

— Тридцать тысяч долларов.

— Не знаю ни о каких деньгах.

— Неужели? А вот Антонова Светлана Анатольевна показала, что говорила вам об этой сумме, деньги ей в тот вечер вез Серебряков в качестве отступного.

— И где же эта Светлана Анатольевна? Пусть при мне все это скажет.

— Как вы, Елена Викторовна, уверены, в том, что ваш любовник убрал столь неприятную свидетельницу.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Хорошо, придется устроить вам очную ставку с Владимиром Заневским. Может, коллективно мы доберемся до истины.

— Устраивайте. Пожалуйста.

В соседнем кабинете так же упорно держал круговую оборону Заневский.

— Где вы были вечером двадцать девятого августа?

— Я заходил к сестре своей жены, как обычно, заносил ей работу. А что, в этом есть какое-то преступление?

— Во сколько вы ушли?

— В половине десятого. Лена может это подтвердить. Ее родителей еще не было дома.

— И вы с ними не встретились возле лифта?

— Нет, я никого не видел, спустился вниз и пошел к машине.

— А откуда у вас дома деньги, тридцать тысяч долларов, которые были у Серебрякова в тот вечер, когда его убили?

— Подбросили.

— Вместе с вашими отпечатками пальцев и следами крови?

— Должен же я был посмотреть, что в этом пакете?

— А почему не принесли пакет в милицию?

— Не успел.

— Когда вы его обнаружили?

— Вчера.

— К вам домой в последнее время посторонние люди заходили? Кто мог подбросить такую улику?

— Мало ли. Может, слесарь заходил или водопроводчик?

— Хорошо, мы возьмем показания у вашей жены. Где выбыли вечером седьмого сентября?

— Дома.

— А вчера вечером — тоже дома?

— Да.

— Елена Завьялова звонила вам около двадцати че- тырех часов, вы не подошли к телефону.

— Я спал.

— А то, что жены не было дома, вас не удивило?