Книга Яд вожделения - Елена Арсеньева

Заодно Фриц порадовался, что в своем розовомкафтане он будет прекрасно смотреться вместе со столь нарядной дамою, тем пачечто на этот парчовый, узорчатый кафтан с украшенными золотым галуном отворотамибыли нашиты вместо пуговиц не какие-нибудь там русские кляпыши, пусть даже изкоралька, как они называют Bernstein,[110] и даже не расписныеэмалевые пуговицы, а настоящие брильянтовые розетки!

Где-то за Катюшкиной спиной маячила Ленхен.Фриц удостоил и ее восхищенного закатывания глаз, однако, если правду сказать,едва ли заметил, во что она там была одета. Увидел только тусклый блескжемчуга, сверканье золотистых блонд – и мысленно скрежетнул зубами, потому чтои этот наряд был оплачен из того же кошелька – в качестве, так сказать,отступного за нанесенный Ленхен сердечный удар.

– Что же ты стоишь, Фриц?! –взвизгнула Катюшка. – Мы страшно опаздываем! Экий ты копуха!

И, схватив любовника под руку, она повлеклаего к дверям, сделав сердитые глаза Алене: не отставай, мол!

Потом несусветно долго размещались в карете.Катюшка заботливо раскладывала да перекладывала по сиденьям свои да Алениныфалбалы, фалбалки и фалбалочки, то и дело хватаясь за прическу и вскрикивая:все, мол, погибло, погибло…

Фриц уже решил, что обречен идти по жидкоймосковской грязи пешком, это в новехоньких-то бальных башмаках с золотымипряжками… но тут Катюшка втиснула его меж громыхающих парчовых складок – ивелела Митрию гнать во всю мочь.

По счастью, ехать до московского обиталищазнаменитого государева херцбрудера предстояло недолго, и урону нарядам нанестине успели.

 

…Танцы были уже в разгаре, однако АлександрДанилыч Меншиков еще встречал запоздавших гостей, и его красивое синеглазоелицо сияло неиссякаемым радушием. В который раз Фриц подивился породистойвнешности этого государева фаворита, бывшего родом из самых низких низов. Чтобыпоколения фон Принцев, стоящие за его спиной, не сочли себя оскорбленными, Фрицподумал, что Меншиков, не иначе, бастард какого-нибудь вельможи, и раскланялся такпочтительно, как только мог, а потом отважно взял с золотого подноса золотой жебокал и осушил его до дна.

Водка, конечно, и крепчайшая. А закусывать недают: русским и в голову не взбредет закусывать после первой выпивки, да ещетакой, по их понятиям, ничтожной! Но это еще ничего, знал Фриц, грехжаловаться: к примеру, у князя-кесаря Ромодановского, который хранил заветыстаринного хлебосольства, гостей встречал… ручной медведь, умевший ходить назадних лапах, а в передних державший поднос с большим стаканом данцигскойводки. Мало у кого хватало храбрости отказаться взять угощение у этогоредкостного слуги, сердито рычавшего на того, кто медлил выпить за здоровьегостеприимного хозяина!

Пока Фриц боролся со стаканом, хозяин передалподнос слуге и пошел целовать ручки у дам. С Катюшкою Меншиков был уже знаком:начисто лишенный благодаря своему происхождению всякого сословного чувства, оночень снисходительно относился к незаконным связям и приветствовал любовницгостей с тою же смесью игривости и почтения, как их жен.

Расцеловавшись с Катюшкою, Александр Данилычпоклонился ее «двоюродной сестрице».

Алена тоже присела перед ним, опустив лицо,однако хозяин приподнял ее за подбородок и наградил звучным поцелуем в губы.

– Ого, какая! – хохотнул он. –Везет этому фон Принцу! Где бы и мне отхватить двух таких сестричек?

Да, провести Александра Данилыча было совсемне просто.

Катюшка залилась возбужденным смехом. Она былавполне, совершенно счастлива сейчас. Как ни высоко вознесло ее покровительствоФрица, какие прелести удовольствий высшего общества ни открыло ей, онапрекрасно понимала, что нынче день особенный. Не всякий граф и даже князьудостоится приглашения на бал к царскому фавориту! Нет, не всякий. А она…никто! – здесь. И как мил, прост, обходителен, даже любезен хозяин!Понимает ли, интересно знать, Алена, сколь ей повезло, сказочно повезло?!

Алена в это время силилась не показать, что ееначинает бить дрожь. Катюшка, конечно, ее сто раз убеждала, и она самапрекрасно знала: никак, ни за что, никоим образом не признает Меншиков вразодетой барыне ту полуживую страдалицу, только голову коей он видел торчащейиз земли, – но все же не могла совладать с волнением. Вдруг остро, больновспомнилось, как этот беззаботный баловень судьбы, единственный из всех, пыталсяспасти обреченную, хотя бы приободрить… и Алена едва удержалась от слез. Онаничего не могла сказать, ничего не могла сделать – она только поглядела вразвеселые, лукавые, синие глаза Александра Данилыча так, что он не сдержался –и вновь одарил загадочную красавицу поцелуем, а потом, строго воздев палец,заявил, что англез – за ним!

 

– Ты помешанная, Алена, простопомешанная! – шипела Катюшка, терзая локоть подруги, когда они шли втанцевальную залу. – Ну, чего на рожон лезешь? А ежели прицепится к тебеДанилыч, тогда что?

– Ой, да нужна я ему! – отмахнуласьАлена, обегая расширенными глазами бальную залу.

Ничего подобного она прежде не только невидела, но даже вообразить себе не могла! У нее даже голова закружилась, потомучто хотелось поглядеть враз и на потолок, где средь пышных облак, солнца, звезди летающих цветов порхали крылатые младенцы с луками и стрелами – амурчики, ина мраморные колонны, перемежающиеся мраморными же изображениями тех самых«поганских» богов и богинь, о коих Алена прежде только читала, ну и, конечно,на гостей, разодетых столь великолепно, что роскошь их нарядов и впрямь слепилаглаза.

– Чтоб ты знала: ему всякая нужна, –не отставала, все зудела Катюшка, будто надоедливая осенняя муха. – Что лия не видела, как он на тебя смотрел? Положил, положил глаз Данилыч. Берегись! Япо себе знаю. Еще о прошлый год… – Тут Катюшка спохватилась, что Фрицслишком близко, и не стала продолжать, только нежно, мечтательно усмехнулась: –Берегись, Алена! Данилыч – бабник отъявленный! Знаешь ведь, что он быллюбовником даже у… – Катюшка возвела очи горе. – Да, да, вот именно…у нее самой, у тезки моей. Что ж про нас говорить? Он таких, как мы с тобой,будто семечки щелкает! И этих семечек у него полнехоньки карманы. Может, лишьЕгор Петрович наш, голубчик Аржанов, сравнится с ним, да и то…

Катюшка осеклась и даже перекрестилась отужаса:

– Ох, дернет же враг за язык! Алена,я… – И опять запнулась, опять вытаращила глаза, уставилась вперед: – Нувот… Помяни о черте – а он уж тут!

* * *