Книга Возмездие теленгера - Михаил Белозеров

– Хм… – сказал Костя, который не любил подобных шуточек и грязных намеков.

– Так мы оторвем! – пообещал Петр Сергеевич. – Ешкин кот!

– Но-но! – предупредил Костя, готовый подраться, хотя шансов у него против хоть и невысокого, но крепкого, как бычок, Петра Сергеевича не было никаких.

«Это тебе не Чебота гонять!» – язвительно произнесла невидимая Верка Пантюхина, и Косте сделалось крайне стыдно. Он покраснел, как малина, и невольно шмыгнул носом.

Петр Сергеевич снова рассмеялся наполовину серьезно, наполовину радостно:

– О-о-о! На сердитых, говорят, воду возят. Что, набедокурил, брат?! Расхлебывать придется!

Костя вообще ничего не понял и на всякий случай прислушался. В квартире было тихо, как в погребе, только где-то в спальне, кажется, шуршало одеяло. Потом он вспомнил о пистолете, который впопыхах сунул в карман штанов, и теперь он изрядно оттягивал карман, но Петр Сергеевич был спокоен, как танк без горючего. Тут Верка Пантюхина у него ехидно спросила: «Что, влип по самое не хочу?» И когда он утвердился в этой мысли и понял, что действительно влип, только непонятно, во что, на кухню в атласном вишневом халате вошла Аманда – встрепанная, грациозная, изящная, как кошка, нет, даже не кошка, а лиса-огневка, но подошла не к Косте, который желал этого всеми фибрами души, а к Петру Сергеевичу, чмокнула его в щеку, назвала «папой» и уселась к нему на колени.

Это уже было откровенным предательством. Костя почувствовал, что глаза у него сами собой полезли на лоб, а голос моментально пропал. Только он собрался прочистил горло и произнести что-то вроде того, что требует объяснения и что возмущен до глубины души таким поворотом событий, как Аманда опередила его.

– Так бывает… – сказала она невинным голосом, глядя так, что сердце у него словно упало с пятого этажа, – понравился ты мне… но… – она трагически-игриво вздохнула, – но… люблю я папу. – И она поцеловала его в морщинистую щеку с продубленной кожей.

– Вот так-то, товарищ! – торжественно сказал Петр Сергеевич, обнимая Аманду левой рукой и победоносно поглядывая на Костю.

Лицо у него подобрело, расплылось в глупой улыбке, а серые глаза сделались, как у мартовского кота, ошалело-прицельными и счастливыми до безумия. А прицелились они, разумеется, в Аманду, в ее крепкую грудь, которая скрывалась под тонким халатиком, ее стройные ножки, которые игриво скрестились под столом.

От этого его взгляда у Кости скулы свело. А-а-а… тупо подумал он. Этот вариант я не предугадал и не помню, не было в моей жизни такого. Но он же старый, этот Петр Сергеевич! Из него же, того и гляди, песок посыплется! И тут же сам себя опроверг: он опытный и наверняка поступает с ней не так, как я, а грубее и куда прямолинейнее, и это ей, должно быть, нравится больше моей романтической щенячьей любви. На этом все его аргументы рассыпались прахом, потому что Петр Сергеевич сказал сиплым голосом:

– Не ломай голову, как говорится, старый конь борозды не испортит. Правда, милая?

– Правда, папа. – Аманда глупо захихикала, закривлялась и сделалась такой, какой была в минуты знакомства с Костей, – крученой и верченой и очень красивой.

Он сразу все понял. Так говорили у них в деревне, когда кто-то женится на молодой, и об этом долго судачат, но при этом неизменно приходят к одному и тому же мнению в том смысле, что, действительно, старый конь борозды не испортит, а распашет глубже и добротнее, а женщине от этого только лучше, в чем Костя ни минуты не сомневался. Должно же кому-то в этой жизни везти.

Аманда снова глупо захихикала и снова чмокнула Петра Сергеевича в щеку:

– Спасибо, папочка.

– Смотри, Аманда, – продемонстрировал он ей крепкий кулак, – в последний раз прощаю.

– Да ты погляди… – сказала она, – погляди, какой красавчик попался, – показала Аманда пальцем на Костю, словно он был выставлен на торги и за него давали приличную цену.

– Красавчик, не красавчик, – рассудительно произнес Петр Сергеевич, – а стыд надо иметь.

– Так э-э-э… – начала оправдываться она со змеиной улыбкой на губах, – я и так старалась… ты, наверное, специально его мне подсунул?

– Что он тебе сказал?

– Ну что… – Аманда бесцельно поводила красивым пальчиком по столу.

– Ну что? – подтолкнул ее коленкой Петр Сергеевич.

– Что тайна скрыта в Кронштадте…

– Ага! – обрадовался Петр Сергеевич и требовательно посмотрел на Костю.

Костя сделал вид, что ничего подобного не говорил, хотя в действительности что-то такое брякнул, когда она спросила, куда он путь держит. Но ведь это было несерьезно и по-дружески!

– Ты уже на меня не сердишься, папик? – голосом маленькой девочки спросила Аманда.

– Сержусь! – строго сказал Петр Сергеевич.

– Ну папа! – обняла его за морщинистую шею Аманда.

– Ладно, ладно… – растаял Петр Сергеевич и махнул рукой, – замнем этот вопрос для пользы дела. А теперь, юноша, собирайся, идем.

– Куда?.. – спросил Костя, все еще держа в руках сапоги, портянки, куртку и свитер.

Пол в квартире был холодным, и на нем было зябко стоять. Костя подумал, что сейчас Петр Сергеевич будет убивать его в подъезде, и правильно сделает. Я бы на его месте точно убил бы, решил Костя, и был бы сто раз прав. В деревне Теленгеш не было хуже преступления, чем спать с чужой женщиной.

– Как куда?! – удивился Петр Сергеевич. – Забыл что ли?! Эту чертову ракету пускать. В принципе мы уже знаем с Захаром Савельевичем, где она. – Он подмигнул Аманде. – Но ты нам на всякий случай тоже нужен. Вдруг мы ошибемся, а ты внесешь в наши действия коррективы. Ну, и для пользы дела. Ферштейн?

– А если я не пойду? – упрямо спросил Костя, которому стало очень обидно, что его использовали, как носовой платок, по назначению и что больше он уже не нужен со своей нежностью и детскими соплями.

Как он завидовал Петру Сергеевичу, который излучал непоколебимую уверенность и силу. Скорее бы мне стать таким, думал он и из-за этого расстраивался еще больше.

– Пойдем… – ссадил с колена Аманду Петр Сергеевич и поднялся. – Не порти обедню.

Единственное Костя понял, что в случае сопротивления его потащат силком, как кабанчика под нож.

– Ладно… – со вздохом согласился Костя, – только я оденусь.

– Пожалуйста, пожалуйста, – согласился Петр Сергеевич, – никто же не мешает.

Костя оделся под их насмешливыми взглядами. Пистолет сунул под мышку в кобуру, а свитер повязал на талии. Всего-то делов, с горечью подумал он, старясь не глядеть на Аманду, которая его так подло предала, особенно на ее красивые длинные ноги в домашних тапочках и на атласный халатик, в котором она потрясающе выглядела. Под халатиком, разумеется, ничего не было. Это возбуждало. А на душе было так гадко, словно он совершил самый непоправимый поступок в жизни, за который будет еще отвечать долго-долго. Дневник старшего лейтенанта Брагина и «Справочник молодого моряка» он спрятал во внутреннем кармане куртки и был готов.