Книга Наши нравы - Константин Михайлович Станюкович

Саввы Лукича. Снова в кабинете его появились те самые прихлебатели, которые было оставили Савву Лукича. И он так рад был этому, что не гнал в шею этих людей, хотя и презирал их. Опять кредит Саввы Лукича поднялся, когда узнали, что концессия будет получена им.

Савва Лукич хлопотал с обычной энергией, возвращался домой только к обеду и заставал у себя нескольких человек посетителей. Опять ему глядели в глаза и подхватывали его слова. Опять мужик швырял деньгами.

Борис Сергеевич имел с тестем объяснение. Вскоре после известия о разорении Саввы Лукича Борис Сергеевич приехал к Леонтьеву. Молодой генерал был взволнован, решившись приступить к объяснению насчет приданого.

— Здорово, Борис Сергеевич, как живешь? Как поживает Дуня?..

— Благодарю вас, Савва Лукич…

— Да ты никак, Борис Сергеич, как будто растроен, ась? Али и тебя смутили толки насчет меня?..

— Вы сами поймете, Савва Лукич, очень хорошо, что, собственно говоря, я лично не могу смущаться никакими толками, но что…

— Да ты не виляй, генерал… Брось свою канитель, а говори толком. Приданое, что ли, хочешь получить?

— Вы знаете, что не я хочу получить…

— Разве Дуня тебя послала, что ли?

— Моя жена не посылала. Она слишком молода, чтобы понять всю важность…

— Да прошу тебя, не финти. Пока я буду вам платить проценты на остальной капитал, а ужо, — вот только дай передохнуть, — и капитал отдам. Нешто я Дуню обижу?.. Ты только ее не обидь… Ты не сердись, а я слышал, будто она, сердешная, что-то грустит… Что с ней?..

— Кажется, ничего…

— То-то ничего… Дуня ведь — золотое сердце. Обидеть ее впрямь легко… Она такая тихая да послушливая…

Взбешенный ехал Борис Сергеевич домой. В самом деле, не сделал ли он опрометчивого шага, что женился? Во-первых, обещанного миллиона он не получил, а во-вторых — жена его, несмотря на его старания, осталась по-прежнему той же загадочной, странной, сдержанной натурой. Она положительно смущала его и ставила нередко втупик. Несмотря на его советы, она избегала знакомств, избегала выездов и одевалась слишком скромно. В ней, по мнению Бориса Сергеевича, было что-то для него непонятное. По-видимому, она была привязана к нему, но отчего же она иногда так пытливо на него смотрит, и вдруг щеки ее вспыхивают ярким румянцем?..

Первые месяцы после свадьбы прошли за границей, Евдокии все было ново, и она путешествовала с удовольствием. Между супругами первое время были самые дружеские отношения. Борис Сергеевич относился к ней с оттенком покровительства, считал ее чем-то вроде экзальтированной дурочки, находил, что она чересчур просто одевается и снисходительно замечал ей об этом.

Евдокия слушала, но все-таки вела себя по-прежнему. Скоро Борису Сергеевичу пришлось убедиться, что молодая женщина не только не дурочка, но, напротив, очень неглупая женщина и с характером.

Это открытие даже изумило Бориса Сергеевича. Он воображал, что ему будет легко переделать по-своему эту простую девочку, и вдруг эта простенькая девочка сразу заявила серьезно требования на уважение. Приходилось с нею считаться — ему, Борису, изящному, умному и способному администратору. Через два месяца после свадьбы Евдокия как будто стала грустить, и когда Борис Сергеевич спрашивал, что это значит, она избегала прямого ответа. Борис Сергеевич не настаивал, и между мужем и женой точно пробежала кошка. Борис Сергеевич был ласков, ровен и по временам нежен с женой; Евдокия, напротив была неровна; то ласкова, то вдруг какая-то странная и молчаливая.

Нет, не такая жена нужна была Борису Сергеевичу!

Она присматривалась к мужу и слушала его, но сама не высказывалась, как будто чего-то боялась… Это смущало Бориса Сергеевича, и он чувствовал не то досаду, не то обиду, что на него жена не смотрит с тем благоговейным восторгом, на который он рассчитывал. По крайней мере все женщины так на него смотрели.

И вдруг эта мужичка…

— У нас никого нет?.. — спросил Борис Сергеевич, когда лакей отворил двери.

— У барыни гости.

— Кто такой?

— Господин Никольский.

— Евгений Николаевич?

— Никак нет…

Кривский ничего не сказал и прошел в кабинет.

«Уж не нигилист ли этот у жены в гостях? — подумал Кривский и презрительно перекосил губы. — Надо положительно посоветовать ей не вести таких знакомств». Он вспомнил, что его уже не раз коробило присутствие в доме каких-то странных барынь, знакомых Евдокии, но он ничего не говорил. Теперь вдруг появился какой-то Никольский…

«Надо это прекратить! — решил Кривский, — подобные знакомства просто неприличны».

И без того раздраженный беседой с Леонтьевым, он еще более раздражился, и когда ушел Никольский, Борис Сергеевич вошел в маленький женин кабинет, чтобы серьезно с нею переговорить по этому поводу.

— Я не помешаю твоим занятиям? — проговорил Борис Сергеевич, приостанавливаясь на пороге.

Тон Кривского, всегда мягкий и любезный, сегодня был как-то изысканно вежлив. Едва слышная ироническая нотка звучала в нем.

Евдокия вспыхнула и, отодвигая книгу, сказала:

— Ты смеешься, Борис? Какие у меня занятия?

— Я не смеюсь, мой друг. Ты так была погружена в чтение, что я боялся потревожить тебя.

— Я даже и не читала. Я просто задумалась.

— Можно полюбопытствовать, что это за книга, заставившая тебя так задуматься? — смеясь проговорил Борис Сергеевич, присаживаясь рядом с женой. Евдокия передала книгу.

— Учебник истории! — усмехнулся Борис Сергеевич, передавая обратно книгу. — Кто это тебе посоветовал?.. Впрочем, извини меня за вопрос. Я беру его назад. Ты так любишь читать…

— Разве в этом есть что-нибудь дурное?..

— Боже меня сохрани сказать, что читать дурно!

— Но тебе, как кажется, это не нравится…

— Напрасно, душа моя, ты так думаешь… Отчего мне может не нравиться?..

Борис помолчал и заметил: — Сейчас я у твоего отца был!

— Все здоровы?

— Здоровы. Ты слышала, отец твой накануне банкротства?

— Слышала!

— Ты так спокойно говоришь, как будто тебе все равно?

— Мне жаль отца…

Борис перекосил губы и тихо проговорил:

— Конечно, жаль, но тем не менее…

Евдокия глядела пристально в глаза мужу. Борис остановился.

— Мне кажется, Борис, что наше дело помочь отцу! — прошептала Евдокия.

«Она с ума сошла? — подумал Борис. — Это какая-то блажная женщина».

— Помочь, а самим как?..

Евдокия молчала.

— Ты думаешь, что наше состояние так велико?

Евдокия еще ниже опустила голову.

— Но разве нам надо так много?

— Мой друг, ты, как я посмотрю, совсем не понимаешь жизни… Впрочем, мы оставим этот вопрос. Наши несчастные крохи не спасут отца во всяком случае. Я хотел с тобой поговорить не о том. Скажи, пожалуйста, что это за господин был у тебя?

— Никольский.

— Кто он такой?

— Он дает уроки моему брату…

— Он был у тебя по делу?