Книга Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров

до этой парочки. У меня последний и единственный друг на грани депрессии, всё еще больное плечо, нехилая усталость и, как следствие, не самое радостное настроение. Поэтому стоило побыстрее с ними разобраться и запереться до завтра.

– Ладно. Я прощаю вас. Это всё?

– Так-то да. Свой нагоняй от меня он получил. И ты тоже молодец, что не постеснялся применить силу на его наглость. Благодарю за то, что защищаешь мою дочь. – Миссис Прайс легонько поклонилась.

«Так значит, она всё рассказала о том дне. И почему только сегодня?»

– Да ничего, тогда я просто поступил, как поступил бы любой мужчина, – ответил я, преисполнившись гордостью.

Маргарет снова ехидно ухмыльнулась:

– Конечно, ты мужчина. Уже мужчина. Когда-нибудь я организую вашу с Мирай свадьбу!

От этой фразы мое сердце разбередилось и лицо залилось краской.

– Это… это было бы прекрасно!

Я быстро закивал, выдерживая странную ужимку. Миссис Прайс захохотала.

– А реакция совсем как у подростка! Всё же не стоит терять в себе внутреннего ребенка.

– С-согласен.

– Когда на работу выйдешь? – как бы между прочим спросила Маргарет.

– Могу хоть с завтрашнего дня. Всё равно делать нечего.

– Хорошо. Тогда жду тебя с десяти. – Они с Робертом попятились в сторону лестницы. – Мы пошли. Удачного дня.

– Да, вам того же! – И я закрыл дверь с громким щелчком.

«И чего она до сих пор его не бросит? – подумал я, как положил торт в холодильник. – Хоть в чем-то я могу быть уверен на все сто процентов. Мирай определенно останется со мной. Это успокаивает».

* * *

Прошло около двух недель. Это были две недели, в которые ничего интересного не происходило. Я каждый день навещал Адама, пару раз даже звал Мирай с собой, но та наотрез отказывалась идти. То ли ей было стыдно, то ли она просто не любила этого горемыку – черт ее знает. Мне она четкого ответа не дала, а допытываться я не стал.

Всё это время Адам был в отличном расположении духа: никаких намеков на депрессию или грусть не было совсем. Мы болтали на непринужденные темы, вспоминали былые деньки, пытались играть в настолки и смотрели сериалы вместе. Когда земля на улице была одета в угнетающий саван, разговоры с ним были как теплый луч первого весеннего солнца сквозь свинцово-пепельные облака уходящей зимы. В общем-то, весна и вправду наступила и в один день прогнала последнюю стужу, ознаменовав приход марта.

Адама выписали ясным утром. Конечно, ему всё еще было не до тусовок и спорта, но потихоньку возвращаться к обычной жизни он начал. Как и хотел, эту «обычную жизнь» он стартовал с «сотрудничества со следствием». В одном из диалогов с полицейскими мне лично дали поручение: следить за своим другом и, если тот «сойдет с рельс», сразу сообщить. Обыкновенная перестраховка. Я согласился, и в тот же день они принялись за работу.

Адам сообщил своему закупщику, что придумал «абсолютно новый рецепт, лучше предыдущего в сотню раз, поэтому ты просто обязан хотя бы попробовать», назначил встречу, которая закончилась задержанием наркоманов. Еще он сдал пару таких же торгашей, а те, в свою очередь, сдали еще нескольких – в общем, чистка прошла успешно. Получилось выйти даже еще на некоторых перекупщиков и на человека покрупнее в этом бизнесе. Однако это уже были не наши заботы.

Что касается Ратрина, с ним дела обстояли сложнее. В самом деле, чтобы выудить хоть какую-то улику, понадобилось воспользоваться услугами частного детектива. Процесс расследования, однако, не затянулся надолго: всего неделя потребовалась, чтобы перестать пытаться копать лопатой металл и подослать студента с диктофоном и скрытой камерой. Ратрин предусмотрел всё – кроме самого очевидного способа раскрыть его дела. Вряд ли он думал, что один из любимых должников предаст. В итоге он получил то, что заслужил. Видео– и аудиоматериалы были сданы офицерам, а те организовали облаву на институт для ареста. В новостях меня не упомянут (я попросил разрешения не светить своим лицом). Просто будет что-то вроде: «Был пойман крупный коррупционер – преподаватель, отравивший жизни сотен молодых людей…»

Так и произошло. Новости об этом распространились спустя пару дней. Ну и лицо у него было! Ненавистный взгляд прожигал через экран. Еще передали, что Ратрин сдал всех своих «нечистых» коллег. Неплохой ход с его стороны. Теперь ему смягчат приговор за «сотрудничество со следствием». Почему-то меня смешило это словосочетание. От него так и веяло предательством и безысходностью. С другой стороны, хоть поступок-то и разумный, однако не самый хороший, с точки зрения его бывших соратников. Теперь для них он и крысиного колечка не стоил.

Еще выяснилось, как он вернулся на прежнюю должность: в крайней степени нужды Ратрин надавил на одного из коррумпированных коллег, которого не раскрыли в год написания статьи моим отцом (скрывался получше), и его восстановили. Новый ректор изначально не был продажным. Спустя два года он стал получать подачки, когда понадобились деньги, причем сам же предложил одному из работников устроиться таким образом. А после, когда дела наладились, уже выработал привычку, которая в конце концов его и прибила.

После успеха миссии была назначена дата суда над Адамом: через неделю, в среду. Следом за этим объявлением он позвонил мне.

– Привет, Рэй. – Его голос звучал как-то неестественно.

– Привет. Что-то случилось?

– Да нет, просто хотел тебе сказать кое-что, когда вся суета наконец-то закончилась.

– Что же?

Была выдержана пауза нездоровой продолжительности. По ощущениям прошло минут десять, не меньше… Я прижал трубку к уху так сильно, что стало больно. И услышал:

– Прости.

– А? За что это?

– За всё. За всё, что было и что будет. Я такой безнадежный дурак…

Я добро улыбнулся.

– Да ладно тебе. Я уже простил тебя еще тогда, когда спас, – ответил я.

– Угу. Тогда увидимся… друг.

– Да, пока. – И трубка была сброшена.

Всё. Наконец-то вся вакханалия в моей жизни закончилась. Я был так рад этому! Настолько, что почти заплакал. Вот только зря.

По непонятной причине я решил позвонить Адаму вечером. Трубку никто не взял. Я попробовал снова через полчаса – не вышло. Переживая за друга, я собрался навестить его. Вызвал такси, чтобы не терять зря времени, но потерять последние деньги, и поехал, когда солнце уже зашло за горизонт и начался весенний дождь.

Мне снова попался таксист со своим плейлистом. В этот раз стереосистема выдавала только рок-музыку. С закрытыми глазами я сидел и наслаждался тем, как Честер Беннингтон поет Castle of Glass. Большие капли стучали о стекло, рыжие и белые фонари за ним расплывались – и на душе у меня было так спокойно… В голову снова ненароком закрались мысли о Мирай, и я чуть было не заснул. По приезде отдал водителю приличную сумму и с досадой признал, что обратно придется ехать на автобусе.

Поднялся на нужный этаж и постучал в нужную квартиру, но мне никто не ответил. Странно. Прошло две минуты перед