Книга Второстепенный - Андрей Потапов

города этого идиота, – резко сказала дама. – Шестипалый музыкант уже достал своими баснями. Невидимка с ножом на сцене. Что за вздор. Весь город обклеен плакатами с наградой за его голову.

– Валяй, – согласился волшебник. – О, Гадис, ты смог!

Каким счастьем было наблюдать за воссоединением близнеца юного волшебника с инструментом. Птички запели, солнышко грело, стражники улыбались. А Бадис обнимал свою кифару, словно возлюбленную. Клофелина, тем временем, подозвала Шмаликуса и отдала свой Последний Приказ. Несколько стражников побежали в отделение, где Казинакис с ужасом наблюдал за происходящим из окна. Пыльный кабинет придавал худощавой фигуре музыканта ещё более тщедушный вид, визуально приближая его пропорции к дистрофическим.

Охранники тактично взяли шестипалого под руки и, ничего не объясняя, повели его на выход. Казинакис оказался рядом с нашими любимыми героями и заметил в руках у Бадиса ту самую кифару.

– Да вот же он! – завопил перепуганный музыкант. – Невидимка с ножом!

Глава 44

Гадис разинул рот. Юный волшебник вылупился на Казинакиса, как на знаменитость из телевизора. В сущности, так оно и было, ведь, перенося предметы из одного места в другое, маги ориентируются с помощью видений. Поэтому бард моментально был опознан. Тем более, что артист он видный, хоть и вредный.

– Как вы его узнали? – спросил один из стражников. – Он же был невидим!

– По кифаре, болван, – разочарованно ответил Казинакис. – Позор вашим спецслужбам.

– За такие слова можно попасть в черный список, – справедливо заметила Клофелина, отряхиваясь. – Но сначала хотя бы подтвердите показания. Вы можете перечислить особые приметы своей гитары?

– Кифары, – слабым голоском встрял Бадис, но тут же умолк, не желая перетягивать внимание на себя. Вдруг и здесь посадят.

И сюжет окончательно провиснет…

– Что вы тут развели, в самом деле? – по обыкновению, подал голос разума Серетун. – Какие особые приметы у дешманского инструмента, которого в Пейтеромске, как грязи – на каждом углу?

– Попрошу, – встряла в пламенную речь Астролябия. – У нас канализация, все-таки.

– Не обостряй, – Натахтал схватил красавицу за руку, чтобы успокоить. Было приятно, однако, девушка мотнула головой, сосредоточившись на главном: сюжет все равно нужно пройти. Еще немного, и все кончится.

– Как мне это надоело, – провозгласила дама без ожирения второй степени. – Музыканта выкинуть за ворота, плакаты снять, а дальше – делайте, что хотите. Я подаю на развод и мотаю отсюда. Давно хотела побывать на водных мельницах Рассильяса. Говорят, там есть аквапарк.

Клофелина гордо удалилась в дом, который вот-вот перестанет быть ее собственностью, к мужу, не способному почувствовать разницу – в браке он, или нет. Какая, в сущности, разница? Состояние при ней, а уж где его применить, барышня найдет.

– А что с Алуфтием? – спросил Натахтал.

– Сеня, он и так счастлив, – заверил бойца Серетун. – Памятник его деду снесут, книжки сожгут, но в жизни Луфи ни черта не изменится. Наверное.

– Куда ведет тебя боевая тропа, Натахтал? – спросил златовласый Тизуил. Вид разбредающихся стражников поумерил его желание драться. Какой смысл воевать, если никто не хочет?

– Друг мой любезный, – пафосно произнес воитель, – помоги нам добраться до переправы без приключений. Мы выдвигаемся на север к самому Альтизару.

Тизуил встретил весть гробовым молчанием. Боевой соратник решился на самое опасное путешествие к одному из основателей мира, и это могло значить только одно: веселое фэнтези кончается.

Настало время для суровой реальности.

– Что ты хочешь у него получить? – спросил эльф, наблюдая, как его войско помогает стражникам собрать лопнувшие после отработки магического кода шарики.

– Мы долго к этому шли, брат мой, – так же возвышенно молвил боец. – Великий волшебник, стоящий подле меня, открыл страшную тайну. Альтизар может дать нам Артефакт, способный уничтожить Злободуна раз и навсегда.

– Ты же знаешь, Натахтал, что нельзя так просто принять дар от Альтизара, – Тизуилов взор сделался мрачным, как лицо нищенки-притворщицы, которой отказали в милостыне. Это было вызвано двумя обстоятельствами: во-первых, эльф не знал об Артефакте; во-вторых, командир лучников решил, что его выбрали в качестве сакральной жертвы.

– Серетун предупредил меня, – так же мрачно молвил воитель.

– И кем ты пожертвуешь, дорогой соратник? – Тизуил старался сохранить пафос, но голос его предательски дрогнул.

– Действительно, кем? – позволил себе вмешаться Серетун. Пора уже расставить все точки над “i”. Каждый из них знает правду, но никто это не обсуждал.

Эльфы, тем временем, снова оседлали своих скакунов и двинулись по направлению к воротам. Точнее, к тому, что от них осталось. Конные туши не могли пролезть в крохотную дверцу, заботливо врезанную в муляж, поэтому эльфы стрелами раскололи огромный лист фанеры, служивший парадным входом. Грохота никто не слышал – грохотать было нечему.

– Ну как… – сбивчиво заговорил Натахтал. – Пожертвовать кем-то надо, однозначно. А что вообще произойдет, если Альтизар кого-то из нас заберет?

– Он у нас кто? – учительским тоном спросил Серетун.

– Хранитель прохода между мирами, – отчеканил воитель заученный со вчера текст.

– Так что случится? – задал волшебник следующий наводящий вопрос.

– Один из нас навсегда покинет этот мир, – догадался Натахтал.

– Или его испепелит, если он рожден здесь, – поведал самую ужасную подробность Тизуил.

Притихшие дети шли рядом. Шкодливые близнецы боялись даже пикнуть – очень уж серьезным был разговор. Есть знания, с которыми тяжело смириться, особенно неокрепшим полуорочьим умам.

Обходя щепки, лошадь Тизуила зацокала чаще. Прямо, как благородное сердце воителя. Не мог он позволить Астролябии принести себя в жертву. Красавица рождена здесь, в мире эскапистов, и проход между мирами не позволит ей существовать в реальности. Для настоящего мира она – чужая.

Решение казалось таким простым, но несправедливым. Единственным, кто мог безболезненно стать жертвой, был сам Натахтал. Только здесь он – великий воитель, предводитель повстанцев и просто хороший мужик, несмотря на подколы Серетуна. А кем он станет дома?

Парнем под тридцать, которого давно записали в ряды пропавших без вести? Ничего