Книга Спасти СССР. Часть 4 (поломаны сноски!) - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Военный комендант сидел в кабинете со сломанным кондиционером, отчаянно потел. Из открытого настежь окна — несло керосином и пылью.
Захарченко принял вид придурковатый
— Можно...
Комендант — на двери была табличка с фамилией Слепук — взглянул неприветливо
— Вам чего?
Захарченко просочился в кабинет, держа коробку в обнимку
— Выручай, земляк — горячо и просительно заговорил он — у пацана день рождения, вот, магнитофон бы отправить...
Комендант поперхнулся от удивления
— ... Шестнадцать лет, год его не видел... вот, хоть так...
— Б... ты совсем о...л? Ну-ка, иди за мной
Они вышли в коридор, и тут комендант дал волю своему гневу
— Ты дурак или сроду так!? С чем ты ко мне приперся! Ты бы еще объявление в газету дал, дубина! Сам откуда?
— С Киева, в Москву перевели
— Я с Чернигова. Ну ты дурак... тебя за это могут в двадцать четыре часа в Союз отправить
— Земляк, помоги, а? Я тут не знаю никого...
Комендант прикинул — если отказать такому дураку, он или возмутится, или сам будет искать через кого и нарвется, а по пути и про них расскажет — дурное то дело нехитрое. Потому проще помочь. И с этой мыслью он достал блокнот, черканул пару слов, вырвал страничку
— Вот, держи. Найдешь такого Никитченко, покажешь ему. Тут что?
— Магнитофон, я ж говорил.
— Больше ничего?
— Нет... еще кассеты.
Комендант ругнулся
— Держи язык за зубами. Про это молчок.
— Могила! Спасибо, земляк, век не забуду. А платить кому?
— С Никитченко договоришься. Дуй отсюда. Спросишь у охраны, они покажут...
Никитченко куда-то торопился, прочитав записку, взял коробку, взвесил на руках.
— Там что?
— Магнитофон Шарп
— Полтинник!
Захарченко отсчитал десятки
— Ты чего?
— Я можно подожду, расскажу, как отправлять? А то там адрес сложный.
Никитченко махнул рукой
— Хрен с тобой, жди...
И Захарченко прошел на поле. Его никто не остановил и не досмотрел.
Тем временем — на поле, прошли еще несколько человек — те вчерашние парни с виллы, которые жарили барашка. Они вроде как отслужили свое и прошли проситься на самолет, чтобы улететь из Кабула. Такой бардак был сплошь и рядом.
Началось движение.
Захарченко все время держал Никитченко в поле зрения, это, кстати, было оправданно. Потому что деньги то за отправку он отдал, а товар еще не отправил — и теперь понятно, что он был заинтересован не упускать из вида человека, которому отдал деньги.
А те парни с виллы — они вообще, разомлев от жары, особо ничего не делали, то ли ждали кого-то, то ли просто отдыхали в теньке. К ним никто не подходил — Кабул быстро отучал соваться в чужие дела. Свои бы сделать. Зной, пыль, жажда — человеку быстро «ни до чего» становится.
Тем временем, Захарченко обратил внимание на микроавтобус, с эмблемой афганской компании Ариана, который зачем-то стоял в тени основного здания. У микроавтобуса были тонированные стекла, так часто делали в Кабуле, и салон не так под солнцем нагревается (а солнце тут такое что в полдень можно яичницу на капоте жарить), и не видно кто в салоне. Подскочить и выстрелить — любой может. Но к этому микроавтобусу дважды подходил Никитченко...
И вот — взлетают МИ-24, вместе с ними Ми-8, постановщик помех, и под салют ловушек — обманок, в кабульскую котловину падает огромный Ил-62, причем не аэрофлотовский, судя по эмблемам...
Захарченко тупо смотрел на самолет, соображая, что вообще происходит — расписание бортов на сегодня он знал, и этот был ни московский, ни ташкентский, шел вне расписания. Потом он резко перевел взгляд на микроавтобус, увидел двоих, один с автоматом Калашникова, другой с американским гранатометом М72 — и все понял.
— Да здравствует Апрельская революция! — выкрикнул он на дари и выхватил пистолет.
Первого террориста с гранатометом он застрелил сразу, с первого выстрела. Второй — прянул в сторону, вскинул автомат. Полковник Захарченко вдруг осознал, что лежит на бетонке и не может подняться... бетонка была раскаленной, жгла даже сквозь одежду. Недалеко — разлетались под градом путь стекла микроавтобуса... те парни, которые ждали якобы рейса домой — вели огонь из автоматов МР5, которые были закуплены для милицейского спецназа на Олимпиаду-80. И тут по ним самим — открыли огонь афганские сорбозы, охранявшие аэропорт...
Полковник пришел в себя на операционном столе. Больно не было, доктор с добрыми глазами в маске ковырялся в его одеревеневшем теле, и что-то звякало, падая в кувез...
Через пару дней — его перевели в обычную палату и почти сразу к нему завалились сослуживцы. Первым был полковник Ерин, он был в халате, накинутом на афганскую форму, в руках у него был большой пакет с фруктами и минералкой.
— Ну? — весело спросил он — жив?
Захарченко скривился
— Как видишь. Никитченко взяли?
— Ага... ушел в суматохе. Скорее всего, ушел к моджахедам. Ищут.
— С..а.
— Она самая.
Ерин присел к кровати. В забеленные белилами окна бессильно билось солнце, пахло лекарствами
— На тебя уже представление готово. Написали на Героя, посольские твари завернули — Красная звезда, раз жив остался. Генерал там матом на совещании всех покрыл, никого не стесняясь. В итоге в Москву отправили на Ленина[46]. У нас в спецгруппе пацан погиб, Героя вроде как — ему.
...
— Сорборзы[47], мать их. Меткие, когда не надо. Хорошо, что не все, я на месте был, если бы наши стреляли, там одни трупы были бы. Козлы...
...
— Тот что в тебя стрелял — видимо из Черных аистов[48] был. Четыре пули из тебя выковыряли, духи так стрелять не умеют. Шесть человек там было, считая водителя. В салоне обнаружили четыре М72 и автоматы. Никитченко по своей подписи РАФик с оружием на поле пропустил, с...а, а четверо — там уже работали, грузчиками. Ячейка там была. Они любой самолет на выбор могли заминировать и п...ц. Но нет — ждали.
— А самолет?
— Это брат отдельная история. В самолете том — хочешь верь, хочешь нет, возвращалась из Хельсинки афганская делегация для переговоров по мирному урегулированию. Плюс были промежуточные посадки в Москве и Ташкенте. В Ташкенте на рейс сел товарищ Нишанов, узбекский секретарь. Они тут отдельное соглашение какое-то подписывать будут, о дружбе и сотрудничестве. И только чудом в Москве на этот
