Книга Нелегал (том I) - Павел Николаевич Корнев

спать!

Возвращаться в Новинск… непросто. Понятно, что этот город и в особенности институт давно стали для меня новым домом, но после настройки на источник-девять уюта и комфорта в нём изрядно поубавилось. Потенциал не удерживай, в резонанс не входи, от излучения прикрывайся, работай со сверхсилой только через адаптивную технику. Ограничения пустяковые, если разобраться, но всё это в совокупности вызывало откровенный дискомфорт.

Вот поэтому-то понедельник — день тяжёлый, поэтому по понедельникам настроение у меня обычно ни к чёрту. А до обеда так и без всякого «обычно» волком на всех глядел. Не по делу желчным и раздражительным становился, ладно хоть ещё занятия в учебном центре ОНКОР проявлениям эмоций нисколько не способствовали. Чаще всего — нет.

С Матвеем я столкнулся на второй перемене. Громила окликнул меня и указал пальцем себе на грудь.

— Петя, гля! — Но он тут же округлил глаза. — О, у тебя такой же!

— Ага, удостоили, — подтвердил я, пожалев немного даже, что так и не поменял наградной значок обратно на символику РИИФС. — Поздравляю! Глядишь, скоро повышение получишь.

Матвей кивнул.

— Мастер обещал словечко замолвить. А то мы с Варькой за вторым собрались.

— Ну вы вообще! Молодцы!

— Тебе самому жениться пора. Глазом моргнуть не успеешь, как учёба пролетит, а там — распределение. Семейного человека в какую-нибудь тьмутаракань не законопатят!

«В Тмутаракань — это не страшно, главное, чтобы лес валить не отправили» — хотел было пошутить я, но передумал. И передумал, и Борю Остроуха приметил.

Тот в новенькой армейской форме шагал в компании сослуживцев, а на груди рядом с медалью «За отвагу» посверкивал знак «Защитник республики», что меня откровенно покоробило. Такое желание залезть под кожу бывшему сокурснику накатило — словами не передать. При встрече с глазу на глаз непременно бы по поводу расформирования железнодорожного корпуса прошёлся, а так зашёл с другой стороны.

— Слышали, подпрапорщик, как ваш товарищ на всю страну прославился? — поинтересовался я, когда Боря проходил мимо, но меня постигло глубочайшее разочарование.

Остроух и ухом не повёл, только небрежно кивнул Матвею. А раньше бы, поди, взвился!

— О чём это ты? — удивился ответивший на кивок громила. — Какой ещё товарищ?

Я поморщился.

— Да мне одна птичка на хвосте принесла, что Барчук к монархистам переметнулся и с ними за кордон ушёл.

— Иди ты! Быть того не может!

— Сам ориентировку на него читал, — уверил я Матвея, не став раскрывать собеседнику свой источник информации, ибо к Василю тот до сих пор относился с откровенной неприязнью.

Ну да — о бегстве Маленского за границу мне написал именно Василь. А вот Городец, который точно был в курсе дела, о сём знаменательном факте и словом не обмолвился. Я, честно говоря, на него за это даже зуб затаил. И немаленький такой. Акулий.

— Во дела! — покачал головой Матвей. — Нет, Барчук всегда себе на уме был, но чтоб такое…

Вполне допускаю, ничего бы и не случилось, если б не та злополучная встреча во дворе у Василя, но рассказывать об этом я не стал. Да ещё Матвей переменил тему, спросив:

— На тренировку вечером идёшь?

— Не, у меня сегодня йога. Завтра увидимся.

Мы разошлись по разным аудиториям, а после занятий и вылазки на здешний полигон, я поехал в институт, где успел закончить все свои обычные дела незадолго до начала предзащит исследовательских проектов членов студсовета. Для выхода в следующий тур требовалось набрать одиннадцать голосов, и я нисколько на сей счёт не волновался, но лишь пока не наткнулся на курившего у крыльца Касатона Стройновича, который и взялся обеспечить нам проходной минимум. Он издали заметил меня и помахал рукой.

Я подошёл и уточнил:

— Всё в порядке?

— Непонятно пока, — ответил Стройнович и выкинул окурок в урну. — Я всех наших с военной кафедры напряг, но Авдей уже успел на этот счёт со Скоморохом условиться.

— Скоморох — это кто? — не понял я.

— Да Илья же! — пояснил Касатон. — Ну с нами ещё в зенитной роте был!

Я сообразил, о ком идёт речь, и понятливо протянул:

— А-а-а! Который за Элей увивается!

— Именно, — подтвердил Стройнович. — С Авдеем мы так договорились: если проекту мозгокрутов станет не хватать голосов, он за них проголосует. А если у тех всё в ажуре будет — голос наш. Да ты не переживай, многие со своими симпатиями ещё не определились!

Меня такой расклад нисколько не порадовал, но дарёному коню в зубы не смотрят, так что махнул рукой, демонстрируя уверенность в успехе, которой отнюдь не испытывал:

— Прорвёмся!

И вроде не корову проигрываем, но прикипел душой к проекту, да и эффект от внедрения наших предложений ожидался немалый. Обидно будет, если все усилия втуне канут. Неправильно это.

— Ну ты где пропал?! — зашипел на меня Карл, когда я уселся рядом с ним. — Уже начинают!

— Да я вам вообще не нужен! — столь же негромко ответил я. — Инга же докладывать будет!

— А овации изображать?

— Ну если только овации!

— И вообще — мы твою награду обмывать будем?

— Будем, — пообещал я товарищу. — Но не прямо сейчас. Всё, начинают!

Удивительно дело, но в отличие от предыдущих дебатов предзащита прошла достаточно спокойно. Все выступающие работали на аудиторию и в красках расписывали преимущества собственных предложений, а попытки задать сопернику каверзный вопрос или попросту перекричать докладчика тут же пресекались председателем студсовета.

— Отставить балаган! — одёргивал собравшихся Всеволод. — Прения будут на защите!

Серьёзная стычка в итоге случилась лишь одна: сцепились Костя Северянин и Федя Острог, которые от словесной перепалки едва не перешли к размахиванию кулаками.

Увы — не перешли. И спасла Костю от вызова на заседание дисциплинарного комитета блондиночка-первокурсница, которая, надо понимать, всё же поддалась обаянию перевоспитавшегося хулигана. Лишь шикнула на кавалера, тот сразу и сдал назад. Вот же подкаблучник несчастный!

Председатель студсовета призвал всех к порядку, после велел подойти к себе представителей обеих инициативных групп.

— А вы не думали о кооперации? — поинтересовался он. — У вас же схожие предложения! Вертикальное объединение образовательного процесса от дошкольных учреждений до института, так?

— Нет! — отрезал Северянин. — Мы за свободу выбора и лучшее будущее для беспризорников и сирот, а эти евгеники ратуют за