Книга Сердце негодяя - Патриция Гэфни

Но она не воспротивилась, когда он стал расшнуровывать ее сорочку. Просто зарылась носом ему в волосы, а Джесс прижался лицом к ее груди, тихонько поглаживая ее, вычерчивая языком какие-то таинственные фигуры на ее обнаженной коже.

— Я дам тебе денег, — сказала Кэйди. — Тебе нужны деньги?

— Миленькая, — откликнулся он с нежностью, — не могла бы ты помолчать?

— У меня есть заначка, — продолжала Кэйди. — В нижнем ящике, под чулками.

— Много?

— Больше двух тысяч дол…

Джесс накрыл ее рот своим и пустил в ход язык, чтобы заставить ее умолкнуть. Кэйди потеряла нить разговора. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она прикасалась к нему вот так в последний раз…

— Я вела себя как дура, — призналась она, когда он наконец позволил ей заговорить. — Ты на меня не сердишься? Мы столько времени потеряли зря, и все по моей вине. О, Джесс, я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Кэйди.

— Правда? О, Джесс, это правда?

— Клянусь тебе. Выходи за меня замуж, когда все это кончится.

Кэйди заплакала.

— Как это глупо, — всхлипнула она, вытирая слезы пальцами.

Ее душа разрывалась между блаженством и отчаянием.

— Выходи за меня, милая. Со мной ты будешь счастлива.

— Как я могу з-за тебя вы-выйти, когда он тебя у-убьет?

Джесс засмеялся. У нее возникло острейшее желание врезать ему хорошенько, но еще больше ей хотелось прижать его к себе, нет, вобрать в себя и никогда, никогда не отпускать.

Оказалось, его мысли движутся в том же направлении. Он нажал коленом, и она раскрыла ноги. Всех ее сил хватило лишь на то, чтобы ответить на его страстный поцелуй и просунуть руки ему под рубашку, ощутить его кожу, его тело. Ей так нравились прямые мягкие черные волосы, покрывавшие его грудь… Джесс заставил ее выгнуться назад, запрокинуть голову, пока она не ощутила затылком крышку комода. Он целовал ее прямо сквозь сорочку, да, прямо через ткань, легонько покусывая зубами и заставляя стонать.

— Я больше не могу стоять…

Ей пришлось прижаться к нему бедрами; чтобы удержаться на ногах, а он медленно покачивался взад-вперед, увлекая ее за собой, по-прежнему пряча лицо у нее на груди и что-то одобрительно гудя себе под нос. Кэйди сквозь зубы судорожно втянула в себя воздух.

— Я падаю, — выдохнула она, цепляясь обессилевшими руками за его шею.

Джесс подхватил ее на руки и перенес через всю комнату. Таким образом все ее усилия, направленные на то, чтобы держать его подальше от постели, потерпели позорный провал. Здравый смысл проснулся в уголке ее сознания, когда он снимал с нее последние одежки. Она возобновила прерванный разговор, как только вся одежда была снята.

— Послушай, Джесс, ты все это затеял из-за того, что я сказала, ведь так?

Сидя рядом с ней на постели, он стаскивал с себя сапоги.

— Я не считаю тебя трусом. Как у меня только язык повернулся?

Он принялся за брючный ремень.

— Ты не обязан ничего мне доказывать. Я люблю тебя. Думаешь, я буду любить тебя больше, если ты доблестно рухнешь у моих ног с пулей в башке?

Джесс опять тихонько усмехнулся, стаскивая штаны и движением плеч освобождаясь от рубашки. На этот раз Кэйди, потеряв терпение, действительно размахнулась, чтобы его ударить, но он перехватил ее запястья и опустил на спину, а потом всем телом навалился на нее сверху.

— Кэйди, ну пожалуйста, перестань волноваться! Со мной ничего не случится.

Она уклонилась от его губ, с ужасом чувствуя, что слезы подступают снова.

— Милая моя, я стреляю гораздо лучше, чем ты можешь себе представить.

— О, да, ты у нас…

— Поверь мне, я умею стрелять. Сегодня утром я был не в лучшей форме, с похмелья. На самом деле я меткий стрелок. И быстрый. Знаешь, как меня называли? «Молния, смазанная маслом». Голт против меня не выстоит. Ни единого шанса.

Он говорил так уверенно, что Кэйди засомневалась и чуть было ему не поверила.

— Но…

Она встряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок.

— Ты же не преступник, объявленный вне закона, ты не наемный стрелок. Господи, Джесс, ты не смог бы попасть в стекло теплицы!

Джесс покачал головой, глядя ей прямо в глаза.

— Ошибаешься. Тебе бы следовало больше доверять мне. Я в тебе разочарован, Кэйди.

И он принялся покусывать мочку ее уха. Тогда Кэйди попыталась вырваться, но Джесс всем телом прижимал ее к матрацу, и самые веские доводы расплылись.

Разве она могла расстаться с ним, разве могла его потерять? Крепко обнимая его, она упивалась ощущением его длинного сильного тела, поминутно проглатывая ком в горле. Она целовала его и никак не могла насытиться вкусом его кожи.

— Ведь это был ты, да? — спросила она, перемежая слова с поцелуями.

— Это… в каком смысле?

Джесс вплел пальцы ей в волосы, провел по ним, как гребешком. Он не уставал повторять, какие у нее шелковые волосы, а ей нравилось, когда он так говорил.

— Ведь это ты дал Дигби все эти деньги? Сара тебя видела.

— Ей нужны очки.

— Нет, это был ты. И Салливаны… им ты тоже дал денег.

— Что ты плетешь, Макгилл?

Вот теперь она заплакала.

— О Боже, Джесс, как я тебя люблю!

Он опять перевернулся, оказался сверху. Она повела его за собой, нетерпеливо выгибаясь, стараясь поскорее ощутить его внутри, а когда все получилось, издала долгий глубокий вздох блаженства. И все-таки ее охватывала грусть.

— Не покидай меня, Джесс.

— Никогда.

— Я тебя не отпущу.

— Ты от меня не избавишься.

Тихими, нежными поцелуями Джесс попытался осушить влажные дорожки, оставленные слезами на ее лице, но у него ничего не вышло, его нежность заставляла ее плакать все сильнее. Поэтому он начал двигаться внутри ее, чтобы заставить ее забыть обо всем, потерять голову.

— Я тебя не отпущу, — повторила она шепотом. Это была последняя связная мысль: буря чувств лишила Кэйди возможности думать. Он и она, их тела, любовь земная и духовная — все сошлось в одной точке, все было едино. Она вбирала его в себя все глубже и глубже, а он поднимал ее все выше и выше… слишком высоко, слишком быстро — как она могла это вынести?

Прошел миг, долгий, как целая жизнь, потом последовал взрыв, разорвавший ее тело на кусочки и разметавший их по всей комнате, — теперь ей ни за что их не собрать. Да и времени не было: руки Джесса, рот Джесса, плоть Джесса внутри ее — все в движении, все началось сначала. На этот раз она просто уступила, отдалась на волю волн, и волны легко и бережно вынесли ее на берег. Она предоставила ему надежную бухту, когда он отдал ей всего себя. Идеальный обмен.